В поисках дракона - [19]

— Съест его. Очень вкусно!

Я взглянул на ящик. Зверек высунулся наружу, положив на край передние лапы и мордочку; он облизывал дерево длинным липким языком в надежде найти муравьев.

— Двадцать рупий, — твердо сказал я, рассчитывая оправдать свою расточительность возможностью сфотографировать зверя, прежде чем отпустить его на свободу. Хозяин захлопнул крышку ящика и с готовностью вручил его мне.

Алит зажег новый факел из пальмовой ветки и, держа его высоко над головой, повел нас обратно через деревню и рисовые поля. Я осторожно шагал за ним, прижав к себе ящик. Светила желтая круглая луна. Темно-фиолетовые пальмы мягко раскачивались на фоне черного, бархатного неба, усыпанного звездами. Мы молча шли по узкой скользкой тропинке между высокими рисовыми стеблями. Танцующие жуки-светляки чуть озаряли путь таинственным зеленым светом. Сбоку угадывался причудливый силуэт храмовых ворот, в теплом воздухе нежно пахло красным жасмином. Сквозь стрекотание сверчков и журчание воды в оросительных каналах слабо доносились далекие звуки гамелана: где-то был в разгаре ночной праздник.

Мы знали, что это наша последняя ночь на Бали, и от этого стало особенно грустно.

Глава 5 Вулканы и другие приключения

В Сурабае нас ожидал Даан с кипой писем из Лондона, внушительным запасом прохладительных напитков и отличными известиями. Во-первых, ему удалось забронировать места на грузовом судне, отплывающем в Самаринду, городок на восточном побережье Калимантана, а во-вторых, он освободился от дел на две недели и был готов провести их с нами в качестве переводчика. Судно отправлялось через пять дней, но мы ничуть не расстроились; честно говоря, мы с Чарльзом даже обрадовались этой задержке. После многонедельного путешествия отдых был как нельзя кстати. Мы упаковали отснятую пленку в герметически закрывающиеся коробки, разложили по местам аппаратуру и отправились с Дааном и Пегги в их бунгало в горах, неподалеку от Сурабаи.

Прокаленные солнцем равнины вокруг города возделаны до последнего клочка. Мы ехали аллеями тамариндовых деревьев, мимо орошаемых рисовых полей и высокого, раскачивающегося под ветром сахарного тростника. Дорога круто забирала вверх, воздух становился прохладней и чище. Склоны были покрыты плантациями капоковых деревьев[8], сгибающихся под тяжестью стручков, из которых торчали белые пушистые волокна. Третес — деревня, где мы должны были остановиться, — раскинулась на высоте шестисот метров над уровнем моря на склонах одного из красивейших пирамидальных вулканов — Валиранга.

Ява — это часть огромной цепи вулканов, протянувшейся от Суматры на юго-восток через Яву, Вали и Флорес, а затем сворачивающей на север к Филиппинам. Именно здесь произошли в исторические времена самые сильные извержения, принесшие неисчислимые беды. В 1883 году взорвался лежащий между Явой и Суматрой маленький вулканический остров Кракатау[9]. Взрыв был такой титанической силы, что в воздух взметнулось около шести с половиной кубических километров скальных пород, покрыв море на огромном пространстве пемзой и подняв невиданную волну, обрушившуюся на побережья соседних островов и унесшую тридцать шесть тысяч жизней. Грохот колоссального взрыва был слышен далеко вокруг, он донесся даже до Австралии.

На одной только Яве насчитывается сто двадцать пять вулканов, из которых девятнадцать — действующие; обычно они просто дымят, но иногда вдруг начинают с чудовищной силой выбрасывать лаву, как в 1931 году, когда в результате извержения вулкана Мерапи погибло тысяча триста человек. Трудно переоценить влияние вулканов на природу острова и его жителей. Величественные вершины зловеще поднимаются над всей Явой; лава и пепел, столетиями наслаиваясь на острове, сделали его почву одной из самых плодородных в мире, а невероятный страх, охватывающий население в периоды вулканической активности, породил глубоко укоренившиеся в сознании островитян мифы о вулканах как обители всемогущих богов.

Валиранг считается уснувшим вулканом, однако из нашего бунгало в Третесе можно было видеть тоненькие струйки дыма, поднимающиеся из вершины на высоте около двух с половиной тысяч метров. Прохладный, бодрящий воздух быстро снял усталость, усугубленную сурабайской жарой, и я решил забраться наверх, чтобы заглянуть в кратер вулкана.

Чарльз на разделял моего энтузиазма, даже после того как я выяснил, что большую часть пути можно проехать верхом. Пришлось ехать одному. Я договорился, чтобы на следующее утро к дому привели лошадь.

Еще до зари к бунгало явился необыкновенно веселый старик в сопровождении лошади. Скакун оказался маленькой костлявой клячей с понурой головой и печальными глазами. Владелец энергично похлопывал ее по бокам и широко улыбался, демонстрируя остатки почерневших от бетеля зубов. Он явно давал понять, что его лошадь — самое сильное и надежное средство передвижения из всех имеющихся в Третесе и мне не придется сожалеть ни об одной рупии из той умопомрачительной суммы, за которую он дал мне ее напрокат.

Я взобрался на круп, испытывая стыд оттого, что эксплуатирую столь несчастное создание. Горец с силой подтолкнул ее, и я черепашьим шагом двинулся по деревне, почти касаясь стременами земли.