В поисках дракона - [10]

Увидев, что я крепко держу змею, мальчик решился наконец прийти на помощь. Он подошел как раз вовремя, чтобы получить порцию вонючей жидкости, забрызгавшей ему весь саронг. Старик сел на землю и начал хохотать, пока у него не полились слезы…

Основную часть времени, как уже говорилось, мы проводили неподалеку от кампунга, но иногда отправлялись по берегу в другие деревни, чтобы исследовать новые участки леса. Ездить приходилось по мощенным грубым булыжником дорогам, преодолевать глубокие рытвины, где колеса уходили под воду, вязнуть в топких болотах, откуда мы выбирались каким-то чудом; задние колеса беспомощно елозили по жидкой грязи, карданный вал надсадно гудел, но мы включали передний ведущий мост и оказывались в конце концов на тверди.

Некоторые автомобилисты ласково называют свои машины женскими или мужскими именами; такое отношение к неодушевленному предмету мне казалось раньше немного сентиментальным. Однако за время этих поездок мое мнение изменилось. Наш джип обладал ярко выраженным характером, и называть его, конечно же, следовало женским именем. Машина была темпераментной и одновременно капризной, но всегда оставалась исключительно верной. Частенько по утрам, когда мы были одни, без чужих, она не соглашалась заводиться, пока ее не ублажишь как следует заводной ручкой. Зато если за нами наблюдали деревенские жители или кто-нибудь из местных чиновников, которому мы наносили визит, машина послушно оживала при первом же прикосновении к стартеру, словно донимая, сколь существенно для нас отбыть с достоинством. Не раз она проявляла огромное мужество, когда того требовали обстоятельства, и ни разу не отступила перед трудностями.

Ошибочно думать, что машина так и оставалась юной; напротив, признаки дряхлости были налицо. Однажды в одной из трубок образовалась дыра, и тормозная жидкость начала медленно вытекать. Мы почти перестали пользоваться тормозами; прикосновение к педали заставляло машину отчаянно взбрыкивать, после чего она круто разворачивалась и выезжала на середину дороги. Перспектива потери всей тормозной жидкости, а вместе с ней и способности машины тормозить вообще стала столь серьезной, что пришлось подумать о профилактических мерах. Мы могли прибегнуть лишь к примитивной терапии: отвинтили протекающую трубку и заткнули дыры двумя камушками. К удивлению, после такой операции тормоз заработал лучше, чем раньше.

Был случай, когда преданность машины проявилась особенно ярко: она пришла на помощь во время очередной схватки с нашим врагом номер один — магнитофоном, который обладал омерзительным характером и напрочь отказывался исполнять странные, на его взгляд, требования, которые мы к нему предъявляли. Он был о себе лучшего мнения, считая, что создан совсем для другого. Не раз проверив, что он работает нормально, мы устанавливали микрофон и часами дожидались пения какой-нибудь редкой птички. Наконец птичка соглашалась заголосить. Мы, радостные, включали магнитофон, и именно в этот момент кассеты застревали как вкопанные; если же кассеты крутились нормально, что-нибудь непременно ломалось внутри.

Обычно после вспышки неповиновения — и исчезновения птички — магнитофон каким-то чудом излечивался и исправно работал целый день. На случай, когда приступы дурного настроения затягивались, у нас были наготове два метода. Для начала в ход пускался кулак. Обычно одного удара оказывалось достаточно, но если он не помогал, приходилось применять более крутые меры. Мы разбирали магнитофон на мелкие части и аккуратно раскладывали на банановом листе или другой гладкой поверхности. Все детали неизменно оказывались исправными, но это не имело никакого значения: достаточно было собрать все в прежнем порядке, как аппарат начинал послушно работать. Процедура действовала как заклинание.

Лишь однажды в организме магнитофона обнаружилась серьезная неполадка, и вот тут верный джип проявил себя во всей красе. Мы попали в крайне неловкую ситуацию: вся деревня собралась, чтобы петь для нас. Я торжественно нажал кнопку записи, но микрофон не улавливал ни звука, пораженный внезапной глухотой. Удары кулака не возымели никакого действия, я начал разбирать проклятую машину, орудуя кончиком паранга в качестве отвертки. Вскрытие показало, что магнитофон на сей раз не дурил: у него действительно каким-то мистическим образом оборвалась внутри важная проволочка. В довершение беды она оказалась слишком короткой, чтобы соединить порванные концы. Конечно же, другой проволоки у нас не нашлось. Я поднял глаза на старосту, готовясь извиниться и отменить концерт, как вдруг мой взгляд упал на стоявший рядом джип. Под его передней осью болталось нечто, чего раньше не было, — длинная желтая проволочка. Мне не удалось определить, к чему она прикреплялась, но нижний ее конец свободно висел. Я отрубил парангом пятнадцать сантиметров проволоки, не без труда подсоединил ее к магнитофонной, собрал в строгом порядке все детали, и машина заработала, причем отлично! Этот акт самопожертвования со стороны преданного джипа должен был послужить укором строптивому магнитофону и призвать его к более пристойному поведению.