В поисках цветущего папоротника - [3]
Говорили о холере. Шептались, что где-то там, впереди, вымерли целые деревни, а потому сторонились незнакомцев, не позволяя присесть у своего костра и отказывая чужакам в еде из одного чугунка.
Впрочем, и между односельчанами отношения с каждым днем становились суше и жёстче. Пришлось зарезать Борьку: нечем стало кормить. Алесь не смог, зато сосед, многодетный крестьянин с радостью согласился, но почти всё мясо забрал себе, оставив им с матерью рёбра да немного грудинки:
– Вас, пани, двое, хватит и того, не оголодаете. А у меня семья большая. Кожны сваё беражэ.
Алесь боялся лишний раз взглянуть в сторону матери. Она иссохла, посерела. Уже не чувствовался налёт зажиточной жизни, различимый прежде почти в каждой её фразе, а педантичное пристрастие к порядку сменилось безразличием и непреходящей усталостью.
Всё быстрее приближалась артиллерийская канонада, всё чаще стали попадаться могильные холмики вдоль дороги, и случилось то, что когда-нибудь должно было случиться: пересеклись дороги военных, двигавшихся в сторону фронта, и населения, согнанного с родных мест и уходящего от войны.
Ругань армейских обозных и свист нагаек, которыми расчищали дорогу для артиллерии; плач детей и крики женщин, перевёрнутые телеги, втоптанные в грязь рушники, посуда, нехитрая еда, мычание перепуганных коров и проклятия стариков… Всё смешалось.
– Алесь, я больше не могу, – взмолилась мать. – Давай поворотим назад, будь что будет.
Не слушая возражений сына, свернула с тракта.
Вслед за военными обозами поехали полем. Неубранная рожь кланялась тяжёлыми колосьями, скрывая сор и грязь войны: обрывки каких-то бумаг, окровавленные бинты, осколки бутылок, черепки. Показавшаяся вдали просёлочная дорога манила тишиной и мирным уютом. На обочине цвела желтая пижма, кланялись ветру фиолетовые столбики шалфея. Алесю даже почудилось: стоит только доехать туда – и вернешься в прежнюю, довоенную жизнь.
Неожиданный резкий свист оборвал что-то внутри. Ни взрыва, ни пламени Алесь не увидел.
– Оклемался, хлопче? Це добре. Что ж вы, бисовы дети, энтой дорогой поихали? – над Алесем колыхалась большая черная папаха.
Что-то скрипело, будто старая люлька качались доски, а перед глазами крутились смерчи пыли. Они взвевались к брезентовому потолку, опускались вниз, вихрились, дрожа в столбе солнечного света, и снова взлетали…
У того, кто склонился над ним, серое от пыли лицо, на когда-то чёрных черкеске и папахе тоже слой пыли.
– Где мама? – Алесь попытался подняться.
– Лежи-лежи, хлопче, – поймали его большие сильные руки, – я утешать не мастак: не свезло твоей мамке. Снаряд, почитай, рядом разорвался, коровы живёхоньки, а мамку твою – осколком вусмерть.
Алесь опять приподнялся, но казак прижал его к деревянным доскам фурманки:
– Ты, пацан, дураковать прекрати… Мамку не возвернёшь, похавали мы её там же, в поле. А тебя, мабуть, контузило, без памяти был, мы тебя и прихватили с собой. Сутки, почитай, пролежал. Что же вы так… неаккуратно… по той дороге и не ездит никто, бо немец как заведённый ее обстреливает, с перерывами на обед… Кофей, наверное, пьет.
Помолчал, потом добавил:
– Коров твоих, звиняй уж, мы зарезали да беженцам отдали: экая нынче прорва голодных ртов… А тебе, видать, планида – с нами таперича. Эй, хлопче, слышишь меня? Хоть головой махни…
Алесь собрался с силами:
– Слышу. Вы кто?
– Добре. Давай знакомиться, – поправил папаху на голове, распрямился, выставив на обозрение серебряные газыри на черкеске, – урядник Кочубей, Иван Антонович.
– Алесь Близневский, – подумал и уточнил, – Александр Станиславович.
– Какой тебе год пошёл, Александр Станиславович?
– Семнадцатый, я в учительской семинарии занимался.
– То и ладно, чему-нибудь мы тебя подучим, чему-нибудь – ты нас…
3
…Немцы пришли в Близневцы затемно. Сначала очень долго что-то грохотало так, что закладывало уши. Михась с Янеком капризничали, испуганно жались к сестре, отказываясь выходить во двор. Наступившая затем тишина показалась ещё страшнее, точно весь мир провалился в тартарары, и они одни остались на белом свете. Впрочем, кто вдосталь нахлебался сиротской доли, знает: война страшна, но и кроме неё слёз хватает.
Ева решительно перекрестилась, накинула на голову материнский платок и, не надеясь на братьев, сама отправилась кормить кур да старого облезлого петуха. Походя прикоснулась к заросшим затылкам мальчишек. Не то приласкала, не то пожурила.
– Вярнуся, свечку запалю[6].
Открыла входную дверь и оцепенела: околицей скакал отряд верховых в странных остроконечных шлемах. Гнетущая тишина сменилась цокотом копыт, непонятными возгласами, лающим громким смехом. Ева пожалела, что выглянула на улицу, втянула голову в плечи и быстрее шагнула в клеть. Не станет она смотреть, что там делается, её это не касается.
Стук калитки не оставил надежды: если уж вышла война на большак, заглянет и в твой дом, не минует. Двое всадников спешились, склонившись, переступили через высокий порог и, запалив свечу, прошли в хату. Колеблющееся пламя выхватило две тяжёлые деревянные лавки, сходящиеся в углу, над ними – покрытые рушником иконы, свисающую лампаду. Под иконами – прижавшиеся друг к другу восьмилетний Михась и шестилетний Янек.
Сборник стихов «Ломтик манго» первая книга казахстанской поэтессы Валентины Хасановой. Лиричные, воздушные стихи – охарактеризовал ее поэзию известный в Казахстане художник, поэт и бард Роман Потехин, изъявивший желание сделать иллюстрации к этой книге. Стихи предназначены для аудитории, которая ценит красоту и смысл в поэзии. Ограничений по возрасту нет, стихи читают как мужчины, так и женщины, под песни на ее стихи «FERRARI”, “Стамбул», «Мой мир» зажигает молодежь в клубах и на дискотеках, лиричные песни «Сердце», «Ночной дождь» трогает женские сердца дам бальзаковского возраста.
Он – высокий, привлекательный рыцарь, хранящий тайну. Она – отважная красавица, у которой также секретов немало. Финнуле Крейс нужны деньги на приданое сестре, и медлить нельзя. У Хьюго Фицстивена, графа Стивенсгейта, возвращающегося домой в Англию из крестового похода с мешками драгоценностей, денег в достатке. Так что же может быть проще, чем похитить его и потребовать выкуп? Но с самого начала Финнула совершает ужасную ошибку – влюбляется в своего заложника.
Рита даже представить себе не могла, на что подписывается, соглашаясь на перевод книги одного известного американского продюсера. И то, что ей для этого предстоит перелет в другую страну, было даже на руку. Ведь там она должна была встретиться с таинственным почитателем, с которым переписывалась долгих полгода. Вот только жизнь иногда может преподнести неожиданные сюрпризы…
Остросюжетный женский роман о неожиданных поворотах судьбы, взлётах и падениях, о внезапных потрясениях и счастливых случайностях. Света – обычная девушка, которой выпало жить в тяжелые 90-е. Из-за безысходности и болезни матери она решается на отчаянный шаг – становится девушкой лёгкого поведения. И кто бы мог подумать, что в хмурое время переворотов могут происходить чудеса? И что древнейшая профессия на земле подарит девушке мужчину её мечты, солнечную Италию и простое женское счастье? Но с настоящей любовью приходят и новые серьёзные испытания.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Разыскивается за похищение: яркая блондинка, имеющая склонность к неприятностям. Может быть вооружена (благими намерениями) и опасно соблазнительна... У Керри Салливан нет времени и заканчивается терпение. Ее брат ложно обвинен в присвоении миллионов, в результате чего ей приходится просить о помощи мужчину, который бросает трубку при первом же звуке ее голоса. Рафаэль Доусон один из лучших экспертов в стране в области электронной безопасности и единственный человек, который может доказать невиновность ее брата, но его манеры переговоров по телефону ужасны.