В поисках чувств - [9]
Медленно и чувственно, так чувственно, что кровь вскипает в моих венах, начинаешь целовать меня…. Я терпеть не могла целоваться. Я считала, это слишком интимно для меня. Я не могла себе представить, как можно отдать свои губы на растерзание, как можно доверить свой цветок кому-то. Пока ты… Пока ты не взял мое лицо, не сжал его в своих ладонях и не прикусил мою нижнюю губу. Губа отозвалась, немного распухла и запульсировала. Пульсация передалась ниже, куда-то в район ребрышек, а оттуда еще ниже, и – не поверишь – я слышу биение своего сердца где-то там, далеко внизу, в глубине живота, где сладкое смешивается со щемяще-жгуче-соленым коктейлем.
Ты целуешь меня, никуда не торопясь, вцеловываясь в каждую клеточку, впечатываясь в каждую складочку. Я таю, как мороженое, я плавлюсь, как мармелад на солнце, я – Женщина…
Ты стоишь напротив меня. Я вижу твой силуэт в свете фонарей. Я сажусь на край кровати, и теперь мое лицо прямо напротив твоего живота.
Опускаюсь ниже, вдыхаю твой запах, такой родной, и такой возбуждающий, дышу им. Беру тебя, всего, с наслаждением, медленно ласкаю язычком, продвигаюсь глубже и глубже и вот – ты весь во мне. Я вижу всего тебя, твое тело, твои бедра, каждый изгиб, твое мужское волшебство прямо передо мной. Я заглатываю тебя как удав, только нежный удав. Удав, который любит свою жертву. Ты берешь в охапку мои волосы, держишь крепко и медленно двигаешь мою голову. Вперед, назад… Я почти теряю сознание, впадаю в странное оцепенение и ощущаю любую, даже самую малую пульсацию твоего тела. Еще через минуту или две – время потерялось – ты скажешь: “Вот оно, еще чуть-чуть…”
Я совсем обмякну, я без воли, я – просто парус под порывами ветра, я сама природа во всей ее обнаженной сути. Я замираю и слышу, как огромная волна бьет о борт корабля, неудержимо вырывается на свободу, с силой ударяет о край шлюпки, еще один порыв, еще и… Мы слизываем пот с тел друг друга. Нас выбросило на берег. Мы, как два обломка корабля, собираем остатки сил, чтобы просто раскинуть руки и полететь в страну снов. Ни на что другое не хватает сил. Я помню тебя… Снова помню…
Взглянул, как обычно никогда не глядят. Глотнула взгляд. Ресницы – вниз и… Стою, ощущаю, куда течет он, как глубоко и насколько пробьет. Исподволь или так, под дых. Или вскользь пройдет, как тень от плывущего корабля. Ан нет. Затопила волна. Еще одна. Жар, тепло. Прямо в груди. Глаз не могу поднять. Оробела. Я? Да, я. Как же так? Стою, опускаю ресницы несмело. Мы – звери, инстинкты живые. Мы с тобой кровью единой подшиты. Как два наркомана. Подшиты, прошиты, насквозь зигзагами наших планет. Два небосвода, две лунных дорожки. Рядом сидим, как бродячие кошки. Ты – светло серый, я – рыжая бестия. Ты любишь свободу, просторы, беспечность, красивое тело, изгиб-бесконечность, ту косточку с краю бедра луноликого. А я – я с тобой, моя вечная шалость. Мое откровенье, мой нежный котяра. Под шерстку твою запускаю я когти. Зрачок твой дичает, дыхание стонет. И я на вершине блаженства. С истомой иду по мосту к тебе прямо в объятья. В наш сказочный мир, где с тобой мы собратья. Мужчина и Женщина, но одной крови. Одной ДНК. Одного своеволия.
Ана в Новой Англии. Ей странно и чуждо происходящее вокруг
…Был страшен крик варившихся живьем, я помню погрузившихся по брови…
Дайте Алигьери. Божественная комедия
В Новой Англии, крае суровом и угрюмом, свои порядки. Свои порядки завелись здесь давным-давно, когда первые пилигримы причалили к суровому, красивому берегу в 1620 году. Здесь не принято поклоняться иконам и молиться за души умерших, здесь нет места привычным нашему православному миру обрядам. Распространение в этих землях протестантства, а затем упрочение его позиций, породило, на мой взгляд, чуть ли не самую рациональную и прагматичную нацию в мире. Нет, нет, здесь чтут семью и, наверное, это самое приятное, что здесь есть – уважение к семейным ценностям. Вот только вопрос зудит: это от любви ли или от страха? Ведь разводы здесь – дорогое непомерно удовольствие, выкачивающее деньги, силы, недвижимость.
Мои впечатления от Новой Англии свежи и устойчивы, тем более что я слишком романтична, слишком идеалистична, поэтому для меня жизнь здесь сродни жизни в Зазеркалье или путешествию Гулливера в Бробдингнег.
Первое ощущение от больших, слишком больших зданий, от длинных дорог, от огромных самолетов, от всей этой гигантомании было даже приятным. Поражали масштабы. Хотелось перенести все это калькой на широту души местного населения. Ан нет. Здесь-το и ждал подвох.
Ты сидишь и общаешься с американцем. Он холен, учтив, у него набор общепринятых хобби – бейсбол, горные лыжи, гольф, что-то еще. Счет в банке, работа, дом. Плавая по поверхности разговора, не задевая глубинные аспекты, можно провести часа два в милой, непринуждённой беседе, расставшись так же мило и не унеся с собой совершенно никакого послевкусия. На следующий день сложно вспомнить, о чем вы говорили, какое настроение было у тебя в тот момент. Стоит лишь задеть, хоть краем мысли какие-либо проблемные (Боже упаси!) аспекты твоей жизни – и наблюдаешь любопытную картину. На лице приличного американца появляется выражение, которое не спутаешь ни с чем.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.