В поисках Человека - [5]

Ответ на такую демонстрацию собственной мощи не заставил себя ждать. Несколько силуэтов вырисовались, будто частички небытия, в черноте космоса – их темные корпуса поглощали кроваво-красные лучи карликовой звезды. Детища Урбса длиной в семьдесят километров – может, чуть меньше, поскольку ни один из них не достигал размеров «Транзитории», – эти огромные Левиафаны с рыбьими мордами замедлили полет в идеальном танце и развернулись, выстраиваясь по его вектору, чтобы послужить ему эскортом.

Отон узнал бы их даже по разному запаху газовых шлейфов или по спектру теплового излучения. Их образ существования не отличался от его собственного – тех времен, когда он еще не нашел себе воплощения: боги, сочлененные с металлом; древние нарциссические машины, везущие в трюмах множества иноземных сокровищ и чужих земель, миров внутри мира.

Контакт произошел, когда их разделяло всего несколько тысяч километров: настройки телеметрии и идентификационные коды, пересылка пакетов данных по микроволнам, бесконечные проверки и детальный анализ. По обычаю и из предосторожности Корабль создал буферный регистр, изолированный от его остальной хрупкой ноосферы. Распаковка данных заняла несколько секунд – для Интеллектов все равно что вечность.

Энтоптические проекции, созданные «Транзиторией», окружили Отона посреди древнего амфитеатра, залитого скудным светом красной звезды. Он пошел к ним большими шагами, раскрыв объятия, в тишине, поскольку не знал, что сказать. Они сбежались, едва им сообщили о его появлении, – самые верные сторонники, личная охрана, основное ядро его влияния в Урбсе. Он по очереди обнял их, всякий раз порыкивая от непритворного удовольствия. Он не видел их со времен своего поспешного отлёта несколько веков назад. Они, разумеется, не существовали в этой форме, но спроецированные образы отражали их глубинную идентичность – ту часть себя, что они позволяли увидеть, когда расхаживали по дворцу и при дворе, в храмах и на улицах Города. Они, без всякого сомнения, думали, что и с ним все обстоит так же. Отон не стал их разубеждать.

Среди них была пара – оба красавцы, по-юношески светлые, два лица, по всей очевидности принадлежащие близнецам, хоть и разного пола, со светлыми глазами, надменными тонкими чертами, одинаковым широким ртом, одновременно чувственным и волевым. Пурпур их тог подчеркивал бледность кожи. Невозможно было создать более совершенные статуи, даже если бы сам Фидий взялся за резец. Отон горячо и долго приветствовал обоих. Они начали поддерживать его еще до Анабасиса, и причины этой поддержки были весьма странными. Альбин и Альбиана, брат и сестра, плоды уникального процесса в холодных и темных глубинах Ганимеда, на дне подземного океана, куда никогда не попадал свет Гелиоса и где от гравитационной силы трескался и стонал многотысячелетний лед. Они с самого начала были его друзьями, первые его поддержали. Не раз благодаря дружбе, которую Альбиана водила с Камиллой, созданием Гальбы, им удавалось найти выход из сложных ситуаций. Именно ей Отон был обязан ссылкой на Кси Боотис, а не на другую, менее подходящую планету. Что до Альбина, он был дорог сердцу Отона и когда-то делил с проконсулом все – удовольствия, интриги, битвы.

Он поприветствовал их, а потом повернулся к остальным. Он знал их всех, хотя и не так ими дорожил. В частности – Флавию, высокую и тонкую как тростник, с хрупким длинным лицом и холодным взглядом. Об ее отношениях с Плавтиной ходили сплетни. Ни в Сенате, ни при Дворе было невозможно найти более близких союзников. И все же ни та, ни другая никогда не проявляли – по крайней мере, при Отоне, – малейшего дружеского расположения, будто их близость основывалась только на разумном расчете. И все же они очень близко знали друг друга, с далекой эпохи Схолы – огромного исследовательского центра, в котором обе жили до Гекатомбы. Когда Плавтина ушла с политической арены, Флавия, не колеблясь, поддержала Отона и обеспечила ему ту малую толику влияния и сторонников, которые еще оставались в традиционалистском лагере.

Какое-то время они разглядывали друг друга, будто вновь узнавая, словно за время своего долгого отсутствия Отон превратился в странное, сложное для понимания существо. И он очень испугался, не раскрыли ли они какой-нибудь хитростью то, что он разъединился со своим Кораблем. О такой слабости он не мог поведать даже самым близким сторонникам. Но нет: их души были слишком заняты созерцанием собственного присутствия и исторической торжественностью момента. Пустой амфитеатр стал подходящей сценой для встречи с принцепсами и принцессами Урбса – скорее древними богами, нежели простыми ноэмами. Красота их черт, хрупкость элегантных членов, рост, достойный гигантов, – то были лишь маски, прикрывающие отсутствие души. Разве могли они вообразить правду?

– Отон, вы совсем забыли об осторожности? Что вы тут делаете?

Альбиана шагнула вперед. Взгляд ее пылал алым светом, который в лесу предвещает конец славного лета и начало холодов. Проконсул заставил себя улыбнуться, принять как можно более откровенный, искренний вид и пробормотал голосом куда более смиренным, чем произнесенные им слова: