В поисках Человека - [155]

И, словно этот шум послужил сигналом, все вокруг задвигалось. Полог леса, казалось, затрясся сильнее. Людопсы подняли метательные копья над плечами, готовясь защищаться.

А потом сам лес двинулся им навстречу. Кроны деревьев превратились в бушующее море, которое желало поглотить каменную платформу, словно в насмешку воздвигнутую над вершиной леса. Вместе с разлитым в воздухе запахом смолы и раздавленных листьев до них донесся и другой аромат, так что носы стали взволнованно принюхиваться. В это не хотелось вонзить зубы, как в плоть, трепещущую от тока алой крови. Холод и кислота, вкус врага – Эврибиада на секунду затошнило. Вот они и познакомились.

Волна зашелестела, обрушившись на них со всех сторон, слишком быстро, чтобы их глаза успели различить хоть что-то, кроме непрерывно движущегося потока, который подошел к ним почти вплотную. Эврибиад нацелился копьем в этот яростный прилив. Вслед за ним еще двадцать копий повторили его движение – их траектория была почти горизонтальной, так близко были варвары. Острия на миг блеснули на солнце, а потом их поглотила волна.

Потом они сцепились. Эврибиад ничего не видел, не понимал. Так всегда проходил бой. Движущийся лес ударился о ряд щитов, поднятых первой шеренгой. Стоя плечом к плечу, солдаты с минуту держались, потом отступили, оскальзываясь под давлением. Следующие шеренги поспешили им на помощь, и смертоносные копья полетели в цель, вонзились в плоть врага или сломались, пытаясь ее достигнуть. Но и нападающие обнажили оружие. Из неразличимой массы выставились когти длиной в руку, сделанные из черного металла, и потянулись вперед, срывая гоплоны, словно они ничего не весили, разрывая плоть. Прямо перед Эврибиадом брызнула кровь, а синеву неба прочертила чья-то отсеченная лапа. Он потянул раненого эпибата назад, занял его место, едва не наступив на беднягу в общей путанице.

Неясный темный силуэт задрожал у кибернета перед глазами, и он вовремя пригнулся – кривое лезвие рассекло воздух у него над головой. Он изо всех сил ударил мечом, жаждущим чужой крови, и тот почти без сопротивления вонзился в тонкую, словно натянутая мембрана, материю. Он словно резал холст – сверху вниз и снизу вверх. Оружие его соперника дрогнуло, но тот опомнился от боли и ринулся Эврибиаду навстречу. Тот отбил его изо всех сил быстрым восходящим мулине. Ему показалось, будто он вонзил меч в землю, настолько сила этого существа превосходила его собственную, и Эврибиад заскулил от боли в руке. Но его меч скользнул вдоль вражеского лезвия и вошел во что-то – в трубку из трепещущего мяса, которая отдернулась, сотрясшись в спазме. Эврибиад взвыл, широко разинув глотку и от усталости свесив язык, словно волк, который готовится ухватить добычу, и ринулся вперед, рубя направо и налево, как сумасшедший. Лезвие не ударялось о кости или связки, будто тело напротив него было сделано из тонкой ткани, натянутой на железный скелет, как щит из едва затвердевшей шкуры. Отростки зашевелились, и Эврибиад отрубил их, резко повернув запястье. На него хлынула желтоватая липкая жидкость, и он снова бросился в атаку с удвоенной силой, сам не зная, что делает.

Вражеские ряды сломались, и солдаты Эврибиада бросились в брешь: два эпибата, потом – четыре, восемь, и воспользовались ею, чтобы пошатнуть вражеские ряды, яростно лая и напирая изо всех сил, пытаясь разжать сомкнувшиеся вокруг них тиски. Они как будто дрались с единственным необъятным организмом, живым кольцом, которое прорвали в одном месте и которое на миг задрожало от боли, а потом распалось.

Противник скрылся за долю секунды, оставив их без дела, с уже занесенными запачканными лезвиями – слишком быстро, чтобы Эврибиад успел их рассмотреть. Однако он скорее почувствовал, чем увидел их странную, почти жидкую походку, лишенную порывистости, с которой передвигается всякое двуногое или четвероногое создание. Может быть, сказал он себе, окидывая их затуманенным от усталости взглядом со вдруг опустевшей платформы, они похожи на этих странных существ, на которых смотришь через микроскоп, на амеб или простейших, почти плоских и скользящих по полу, сокращая собственное тело, словно мембрана, которая игрой внутреннего давления растягивается в одном направлении, а потом сокращается, возвращаясь в исходное положение. Он представил себе варваров, наделенных гибкими и непостоянными ложноножками.

Его сознание блуждало в пустых фантазиях. Морфология врага почти не имела значения. Все произошло так быстро, так напряженно – что он мог узнать об этих демонах за такое короткое время? А главное, что полезного он мог узнать? У Эврибиада закружилась голова, и он без ложного стыда ухватился за плечо ближайшего солдата, чтобы не упасть.

Может, на самом деле, из этих наблюдений можно вынести кое-что интересное. То, что, несмотря на спешное отступление, они не оставили за собой трупов, говорило о них больше, чем строение тел. Эврибиад вспомнил неясную волну, в один миг соскользнувшую с платформы. А если они – что-то среднее между единым телом и группой отдельных организмов? Он поморщился. Такое чудо означает смертельную опасность. Варвары страдают все вместе, но и делятся друг с другом силой. Традиционная тактика рукопашного боя – как можно быстрее убивать или калечить каждого нападающего, – тут работать не станет. Кибернет взглянул на свой меч, испачканный в желтоватой, почти прозрачной субстанции, потом знаком велел Аристиду подойти. В голове у него начинала вырисовываться стратегия. Не для того, чтобы выжить, а чтобы дать немного времени Плавтине и Отону. Что до него самого, Эврибиад уже понял, что ему не спастись.