В поисках Алисы - [27]

— Брр, холодрыга какая! — передернул плечами Венсан.

— Угу, — согласилась она. — Зато как красиво. — Подняла голову и протянула ладони снежинкам. Оседая, они превращались в капельки ледяной воды. — Снег — это всего лишь иллюзия.

Венсан не удивлялся, когда она отпускала такие реплики.

Они с обоюдным удовольствием поговорили о детях. Венсан задавал вопросы, она отвечала.

— Куда на этот раз? — поинтересовалась она.

— В Нью-Йорк. На саммит ООН.

— Кто еще едет?

— Как обычно. Сюрло, Массен, Лельевр, Херш.

Алиса закашлялась.

— А откуда ты знаешь?

Он непонимающе смотрел на нее.

— Херш ведь такими репортажами не занимается.

— Она мне звонила сегодня утром. Из Нью-Йорка. Она там с другим заданием, ну, а раз уж так совпало, ее включили в команду для «Матча».

— А зачем она тебе звонила?

— Просила привезти оптику, я у нее как-то брал. Ты что, Алиса?

Она вдруг вскочила со скамьи и закружилась под снегопадом, изображая восторг. Ей не хотелось выдавать своего изумления. «Эта дрянь» ничего ему не сказала и, судя по всему, не скажет. Алису раздирали противоречивые чувства — восхищение и ненависть. Почему эта девка так себя ведет? Или ей на все плевать, или она проявляет душевную чуткость. Оба варианта равно невыносимы.

— Пошли домой, а? — взмолился Венсан.

Атмосфера в гостиной сгустилась, хоть ножом режь, — Анри выигрывал. Проходя мимо спальни мальчиков, Алиса с Венсаном с удивлением услышали гундосый хрип Боба Дилана и осторожные шепоты. Из-под двери тянуло табачным дымом. «Завтра разберемся», — пообещала себе Алиса. В темной комнате со шкафами они, чтобы согреться, занялись любовью. Потом Алиса еще долго слушала приглушенный тремя или четырьмя стенными перегородками гнусавый голос Дилана, напомнивший ей несколько неудачных романов с гораздо менее красивыми, чем Венсан, парнями — «обломов», память о которых навсегда застряла болезненным комом в горле: чем я ему не понравилась? «I’m not the one you want, babe, I’m not the one you need»[8]. Она подумала о своей утраченной юности, о Клотильде — какая она была красавица! — о Пикассо, чья молодость прошла со стариками родителями где-то вдали от нее. В ту пору она притворялась, что ей нравится Дилан, потому что он считался крутым, хотя на самом деле никогда не понимала, что в нем хорошего — поет все время одну и ту же песню.

«Бедняжка!» — ахала Клотильда, воздевая очи горе.

I want you, I want you,

I want you so bad,

Honey, I want you[9].

Незаметно Алиса уснула, укрытая, как одеялом, телом мужа.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Завтрак накрывали несколько раз. Звонили телефоны, из кранов текла вода, шумели кофеварки, хлопали двери. Наконец все собрались в зимнем саду, припорошенном инеем, и только тут заметили, что кое-кого не хватает.

— А где Алиса? — спросил Венсан у четверки вчерашних нарушителей вечернего спокойствия.

Ирис скривила губы, и ее гримасу тут же повторил Виктор. Поль смотрел в окно, а Шарль беспокойно встрепенулся — по-другому выражать свое понимание мира он не умел. Обыскали весь дом, никого не нашли, и в конце концов Клотильда накинула пальто и выскочила, буркнув на ходу: «Ну она у меня дождется!» Впрочем, услышал ее только расстроенный Пьер.

Она прочесала поселок частым гребнем. Алиса обнаружилась в бистро на набережной, куда Клотильда влетела, бледная от гнева, не замечая, что разговаривает сама с собой. Алиса улыбнулась ей улыбкой идиотки. На столе перед ней стояла опустевшая пивная кружка.

— Пошли! — приказала Клотильда, не вынимая рук из карманов пальто.

— Успеется. Не на пожар…

Алиса махнула официанту: повторите. Клотильда вздохнула и уселась напротив сестры.

— Отдаешь ей последнюю дань, что ли? — Она ткнула подбородком в кружку.

Алиса внимательно посмотрела на нее. Клотильда еще никогда не видела у нее такого взгляда, представлявшего собой гремучую смесь: бессильная злоба младшего перед старшим плюс детское отчаяние.

— Мне кажется, я туда не пойду.

Клотильда сардонически рассмеялась:

— Да что ты говоришь? Пойдешь, милая, еще как пойдешь! Пешком, верхом или в лимузине! Ты не только туда пойдешь, ты будешь всем пожимать руки, и принимать соболезнования, и выслушивать собачью чушь, которую они станут пороть, и глазом не моргнешь! Мне не нужны осложнения, поняла? Ты здесь не в Париже, поняла? Здесь не моют ноги в фонтане и не устраивают скандалов в чужих домах! — Клотильда прикусила язык, но было уже слишком поздно. Она решительно подозвала официанта: — Бокал белого.

Обе молчали. Алиса безучастно следила глазами за экраном телевизора, на котором с выключенным звуком мелькали картинки «Магазина на диване». Подошел официант и поставил на стол бокал зеленовато-белого вина.

— Знаешь, о чем я вчера думала? — сказала Клотильда и отпила глоток. — Она никогда не учила нас музыке.

— Ни музыке, ни чему другому. Брось, Клотильда.

— Ты права. Предполагается, что мы должны постараться ее понять, но на самом деле…

И они дружно уставились в экран телевизора, на котором подтянутого вида девушка в блестящем обтягивающем комбинезоне демонстрировала спортивный тренажер и улыбалась в камеру, как будто прилагаемые усилия не стоили ей ровным счетом ничего. Потом девушку сменила пожилая дама, жестом фокусника выставившая перед зрителями баночки с кремом разных размеров — от самой маленькой до самой большой.