В поисках агента. Записки офицера КГБ - [12]

Андросов согласился. В течение следующих нескольких дней мы готовились к организации встречи в посольстве.

Нужно было решить много довольно сложных проблем. ФБР контролировало вход в здание посольства. Если противник зафиксировал посещение Уэллсом посольства, когда он передавал свое письмо, существовала вероятность того, что ФБР для возможного второго визита попытается скрытно от него спрятать в его одежду микрофон. Либо же, если он выполняет поручение ЦРУ (это, в принципе, отнюдь не исключало возможность, что он тем не менее искренне хотел бы работать на нас), его могут снабдить записывающим устройством. В любом случае мы должны будем учитывать, что он может быть очень осторожен в своих высказываниях.

В то же время было крайне важно построить и вести беседу таким образом, чтобы Уэллс убедился в нашей искренности и готовности принять эффективные меры по его защите. Мы предложили Центру в ходе встречи не настаивать на передаче нам дополнительной информации. Вместо этого мы попросили бы Уэллса подумать о том, как безопаснее поддерживать связь между нами.

Другим сложным вопросом оставалась проблема роли и участия во всем этом Чувахина. Мы хотели бы продолжать использовать его для связи с Уэллсом и все-таки держать в неведении относительно истинных целей операции. Следовательно, ему надо было правдоподобно объяснить, почему он должен будет продолжать контакты с Уэллсом. Мы придумали легенду, согласно которой представители администрации США якобы подошли к советскому резиденту с предложением установить неофициальный канал по обмену информацией с советским руководством по деликатным проблемам двусторонних отношений. Если это удастся, Чувахин поверит, что он используется только в качестве связующего звена между правительствами СССР и США, а не как курьер, передающий во время встреч с Уэллсом деньги и информацию.

Наши планы мы сохранили в секрете. О них не был информирован даже Анатолий Добрынин, влиятельный советский посол в США, уже долгое время работавший в стране. Начальник ПГУ Владимир Крючков прислал послу шифротелеграмму, информировав его о создании канала связи между руководством стран с использованием Чувахина и Уэллса и попросив посла полученные от последнего информацию или документы передавать мне.

По мере того, как наш план постепенно начинал приобретать реальные очертания, нарастало возбуждение и беспокойство. Нужно было предвидеть любую неожиданность и пути ее преодоления. Мы разработали перечень тем и сценарии бесед, которые помогли бы определить мотивацию и компетентность Уэллса. Наши модели его возможной реакции и последующих действий перекрывали все предвидимые варианты, включая ситуацию, когда Уэллс предложит нам свои услуги, но не пойдет на дальнейший разговор, если мы не примем его условий. Больше всего нас беспокоила возмолшость, что он с нами встречается, руководствуясь инструкциями и указаниями ЦРУ, и в то же время по собственной инициативе ищет способы установления с советской разведкой секретных контактов.

Для этого, чтобы избежать риска быть подслушанным, мы на листе бумаги подготовили для Уэллса записку. В ней был следующий текст: «На Вас установлено какое-либо записывающее устройство? Вы можете говорить откровенно?» Мы отправили в Центр шифротелеграмму с подробным отчетом по подготовке к встрече и обоснованием использования моей кандидатуры. Мы гарантировали Центру, что встреча с Уэллсом будет проведена в посольстве в безопасном месте, где ему нельзя будет сделать запись нашей с ним беседы.

Ответ пришел незамедлительно. План резидентуры был одобрен, и нам предлагалось приступить к его реализации. Чувахин позвонил Уэллсу и назначил с ним встречу на 17 мая.

Когда Уэллс подошел к посольству, Чувахин встретил его у входа в здание и провел внутрь мимо полицейского-американца и дежурного дипломата. Только гораздо позже мы узнали, как нам в этот момент крупно повезло! Уэллсу было известно о наличии в составе сотрудников посольства внедренного агента — «крота», информировавшего ЦРУ о деятельности резидентуры. Не будучи готов сразу рассказать нам об этом, он очень нервничал, понимая, на какой риск идет. Если бы в этот день дежурным дипломатом был этот «крот» или какой-либо другой американский агент, он мог наверняка информировать ЦРУ о посещении Уэллсом посольства, раскрыв противнику наши планы до того, как они начнут реализовываться.

Чувахин провел Уэллса в специальное помещение, оборудованное для проверки наличия записывающих устройств. Чувахин покинул помещение, когда туда вошел я. Не говоря ни слова, я сел за стол и вручил приготовленную заранее записку сидящему напротив меня усатому человеку в очках. Он ее прочитал и молча показал, что на нем нет никакой записывающей аппаратуры и его не контролирует ФБР. Затем на английском языке началась наша более-менее нормальная беседа, хотя, естественно, мы оба были напряжены. Если я был очень осторожен в выборе слов, то Уэллс был заметно возбужден.

Я сообщил ему свою фамилию.

— Я знаю, кто Вы, — быстро ответил Уэллс. — Вы заместитель резидента.

Я сказал, что мы заплатим ему 50 000 долларов, как он потребовал, что мы готовы с ним начать работать и что мы будем поддерживать с ним связь через Чувахина, который не будет догадываться о своей роли в качестве связника. Мы ограничили продолжительность встречи 30 минутами, поскольку более длительное пребывание Уэллса в здании вызвало бы подозрение сотрудников ФБР, осуществляющих наблюдение за посольством. Уэллс выразил удовлетворение, что мы приняли все его условия, и встреча закончилась, как мы ее и планировали.