В походе с Фиделем. 1959 - [7]

— У меня все готово. Я дал слово. Прежде чем наступит 31 декабря, Куба будет свободна. Иного не дано. Молодежь рвется в бой.

Присутствовавший при этом журналист из «Боэмии» Марио Гарсиа дель Куэто попросил разрешения сделать снимок, и руководитель «Движения 26 июля» согласился.

Вслед за этим позвонил встревоженный Рауль Кастро, Нужно было срочно уходить: поблизости вертелись какие-то подозрительные личности, план восстания мог оказаться под угрозой.

— Тотчас уходим! Где Фиделито? — спросил Фидель и, увидев сына, приказал: — Вызовите такси, чтобы отвезти его в гостиницу! Похоже, что полиция раскрыла одну из конспиративных квартир и арестовывает наших парней. Возможно, что и сюда придут. — И затем сказал сыну: — В следующий раз мы увидимся на Кубе!

Это пророчество Фиделя, как и многие другие, сбылось. Перед победоносным вступлением в Гавану он встретился со своим сыном. На площади Вирхен-дель-Камино Камило, Альменда и другие партизанские командиры пересели в джип Фиделя. Машина с трудом продвигалась сквозь толпу приветствовавших их людей.

Под перезвон бронзовых старых колоколов Гаваны люди кричали: «Фидель! Фидель! Фидель!», не умолкали гудки пароходов и фабрик.

Вслед за машиной Фиделя двигалась Колонна № 1 имени Хосе Марти — прародительница всех остальных. Среди бородачей видны и лица индейского типа жителей Орьенте. Они из Сьерра-Маэстры. Многие нз них впервые в столице республики.

Нелегко им дойти до Авенида-дель-Пуэрто. Все хотят приветствовать отважных освободителей, выразить свою любовь и восхищение тем, кто, пройдя боевой путь от гор Орьенте и ведя борьбу в подполье, сверг тиранию.

С нашего наблюдательного пункта в Ла-Кабанье мы видим, как окруженный толпой джип Фиделя подъехал к Генеральному штабу Военно-морских сил. Там у причала стоит «Гранма», и Фидель хочет посетить ее. Он выходит из машины, и Камило с трудом прокладывает ему дорогу сквозь толпу.

Фидель поднимается на палубу легендарной яхты, на которой 82 бойца бросили вызов волнам Мексиканского залива и Карибского моря, чтобы вступить в бой с сорокатысячной армией тирании. Залпы орудий с фрегатов «Максимо Гомес» и «Хосе Марти», стоящих на якоре в Гаванской бухте, сотрясают воздух.

Наблюдая за этой сценой, мы думаем о том, что за пять веков истории Кубы Фидель — первый кубинец, который победоносно и без иностранного покровительства въезжает как освободитель в столицу республики. Мы вспоминаем, как в Гавану вошел во главе героических войск прославленный Максимо Гомес, но, несмотря на народное ликование, он был нежеланным гостем для новой власти, установленной в неоколонии. Некоторое время спустя генералиссимус получил отставку, а его армия была распущена американцами. Теперь Фиделя вносят в столицу руки народа — самого грозного оружия революции. А в Ла-Кабанье находился Че.

Колонна продолжает движение параллельно нашей крепости по Авенида-дель-Пуэрто. Я снова прошу у Че бинокль. Навожу окуляры на лицо Фиделя и, глядя на его профиль, думаю в этот момент триумфа о том, как трудно будет ему и народу преодолеть стоящие перед нами трудности: последствия империалистического господства на Кубе, высокий процент неграмотности среди населения, голодные и больные крестьяне, сотни тысяч безработных, города, задавленные нищетой, пороками и коррупцией, особенно в Гаване, проституированной и превращенной туристскими компаниями в гнусный центр азартных игр.

Фидель, наверное, отдавал себе отчет в том, что, принимая на себя ответственность руководителя страны, он как бы снова совершал высадку с «Гранмы» на песчаный берег Лас-Колорадас.

Вскоре Фидель прибывает на Авенида-де-лас-Мисьонес и направляется к Президентскому дворцу, где ему предстоит приветствовать нового президента республики. Сквозь ликующий народ он с трудом добирается до дворца и с северного балкона обращается к собравшимся:

— Как вам известно, жители Гаваны ждут нас на 23-й улице, потому что мы обещали, что именно там пройдет наша колонна. Но прежде чем двинуться дальше, мы сочли необходимым посетить Президентский дворец и приветствовать нашего президента, выразить ему наше уважение и еще раз заверить, что он может полностью рассчитывать на нашу поддержку.

Это здание никогда мне не правилось и, кажется, никому особенно не нравилось. Единственный раз мне удалось приблизиться к нему — в студенческие годы, когда мы дошли вон до того места (указывает на остатки стены колониальных времен на Авенида-де-лас-Мисьонес).

И сейчас мы пришли сюда, меньше всего думая об этом дворце, где теперь разместились президент доктор Уррутия и министры. Надо было где-то разместить правительство, и поскольку мы не собираемся заниматься поисками другого дворца и тратой денег на эти цели, то постараемся чтобы народ полюбил это здание. Вы хотели бы знать ощущает лидер Сьерра-Маэстры, войдя в этот дворец.

Я скажу вам о своих ощущениях: с таким же чувством я мог бы войти в любое другое здание в любом другом месте республики. Оно не вызывает у меня никаких особых эмоций. Все значение этого здания для меня сейчас состоит в том, что в нем будет находиться Революционное правительство республики.