В пограничной полосе - [27]

— Ты чего?

— Сбегать бы надо…

— Давай, только недалеко.

— Не беспокойся, не заблужусь.

Улиг стал прислушиваться к удаляющимся шагам. Потом их заглушил шелест листьев. Улиг еще крепче сжал автомат в руках и стал напряженно всматриваться в темноту ночи…

Эрих перебросил карабин на другое плечо и осторожно двинулся по узкой тропинке, извивавшейся в кустах у опушки леса. Левой рукой он раздвигал ветки. Но только он собрался сойти с тропинки и войти в лес, как услышал шорох. Эрих остановился и снял карабин с плеча. Кто бы это мог быть? Человек? Зверь? Эрих замер. Вернуться или позвать Улига? Нет, это будет слишком долго. Несколько секунд он напряженно вслушивался, но ничего подозрительного больше не уловил. «Надо осмотреть это место», — решил он и двинулся дальше. Пройдя метров двадцать, снова остановился и прислушался. Никого! После этого он решительно свернул с тропинки и зашагал между стволами буков. В двух шагах ничего не было видно. Эрих протянул руку, чтобы не наткнуться на дерево, и прошел еще несколько шагов. Вдруг он испуганно отпрянул назад: его рука уперлась в человека. Он попытался вскинуть карабин, но не успел: на его голову обрушился сильный удар. Он потерял сознание. В ту же секунду — Эрих уже не видел и не слышал этого — чьи–то сильные руки схватили его и прижали к земле. Потом послышались быстро удаляющиеся шаги.

Прошло минут пятнадцать, а Эрих все не возвращался. Улиг забеспокоился. Он встал и пошел в том направлении, где скрылся Эрих.

— Эрих! — позвал он.

Никакого ответа. Улиг начал волноваться. Куда он мог запропаститься? Курт включил карманный фонарик и осветил кустарник. Испуганно отшатнулся: на тропинке увидел руку!

— Эрих! — крикнул Курт и бросился к лежащему на земле товарищу. Посветил фонарем.

Эрих не двигался. Курт послушал пульс: удары были редкими.

Улиг осветил лицо Эриха. Оно было искажено от боли. Крови не было видно. Вдруг рука Курта нащупала на голове Эриха громадную шишку. Значит, его чем–то ударили. Преступник, видимо, находится где–то поблизости!

Курт поднял автомат и несколько раз выстрелил вверх. Соседний часовой должен был услышать выстрелы и прийти на помощь. Бежать к телефону Курт не мог. Затем он выхватил из–за пояса ракетницу и, держа автомат наготове, выпустил ракету.

— Гады проклятые! — выругался Курт. Теперь оставалось одно — ждать помощи.

* * *

— Товарищ младший лейтенант, вставайте!

Берген вскочил:

— Что случилось?

— В Хеллау выстрелами подан сигнал «На помощь!». Часовой с вышки крикнул, что стреляли со стороны часовни. Он сейчас будет здесь!

— Поднимите по тревоге дежурную группу, разбудите Заперта и водителя! Сейчас иду!

Когда Берген прибыл на место происшествия, Унферихт уже пришел в себя. Берген выслушал Улига, потом обратился к Унферихту:

— Вы можете говорить, товарищ Унферихт?

— Да, мне уже лучше…

— Что случилось?

— Я немного отошел. Темень была непроглядная. Мне послышался шорох. Я сошел с тропинки, протянул руки вперед, чтобы не налететь на дерево, и в кого–то уперся.

Защититься не успел. Меня ударили чем–то. Дальше ничего не помню.

Поиски нарушителя ничего не дали. Преступник не оставил никаких следов. Даже Каро и тот, пройдя несколько шагов, жалобно заскулил и сел.

Час спустя прибыл майор Рихнер. Он осмотрел место происшествия и выслушал подробный доклад начальника заставы о случившемся. Рихнер приказал никому ничего не рассказывать, укрепить участок границы у Хеллау и установить усиленное наблюдение за деревней. Хотя ничего выяснить не удалось, все пришли к выводу, что на этом участке готовилось что–то опасное. Возможно, враг имел в Хеллау своего агента…

* * *

Фриц Кан сидел за столом и смотрел в одну точку. Ганни… Он теперь думал только о ней. Даже события последней ночи не заставили его забыть о своих переживаниях. Куда девалась его веселость!

— Здравствуйте, товарищи!

— Здравия желаем, товарищ унтер–офицер!

Керн огляделся и увидел, что лица солдат необычно серьезны.

— Что тут у вас происходит? Хороните кого или за завтраком объелись?

Петер Блок с трудом сдерживал смех.

— Да ничего особенного, товарищ Керн. У нашего Фрица любовные страдания…

Фриц вскочил. Лицо его горело от возмущения.

— Какое тебе до этого дело! Ты… Клаус Зейферт усадил его:

— Не волнуйся, Фриц. — Он укоризненно посмотрел на Блока. — А ты попридержи свой язык, если ничего путного сказать не можешь. — Затем он снова повернулся к Керну: — Да, товарищ Керн, наш Кан уже несколько дней ходит сам не свой и ни с кем не разговаривает. Мы бы охотно помогли ему, но никто толком не знает, что случилось.

Керн сел напротив Фрица, но тот даже глаз не поднял.

— Ну, так что же с вами, товарищ Кан?

Фриц молчал. Керн понял, что с Каном творится что–то неладное. «Надо будет поговорить с ним наедине по душам, — решил Керн. — Может быть, он не хочет, чтобы все вмешивались в его личную жизнь».

— Пойдемте со мной, товарищ Кан. Спокойно поговорим обо всем.

— Товарищ Керн…

— Ясно, ясно, — остановил Фрица Керн, — я не буду слишком любопытным.

Фриц поднялся. Оба вышли и уселись на траве под грушей за зданием заставы. Керн молчал.

Когда молчание стало тягостным, Фриц заговорил: