В пограничной полосе - [29]

Лотар снова прислушался к звукам рояля. Теперь играли нечто странное. Высокие и низкие звуки, сменяя друг друга, образовывали интервалы.

— Что это он играет? — спросил Лотар.

Клаус, не отрывая бинокля от глаз, ответил:

— Кто его знает! Наверно, какой–нибудь болван без устали колотит по расстроенному роялю…

Лотар стал слушать еще внимательнее. Долетавшие до него звуки что–то напоминали ему. Короткий, короткий, длинный, короткий, длинный… И вдруг его осенило:

— Клаус, послушай, да это же морзянка!

Зейферт опустил бинокль и вопросительно посмотрел на Лотара.

— Какая еще морзянка? Тебе приснилось, что ли?

— Да ты послушай!

Клаус наконец понял, в чем дело.

— Ты уверен? Азбуку Морзе знаешь?

— Да!

Клаус схватил журнал наблюдений и приказал:

— Диктуй, записываю!

— «В–н–и–м–а–н–и–е, о–с–т–о–р–о–ж–н–о…»

Вскоре игравший переключился на фокстрот. Клаус с волнением прочитал записанный текст: «Внимание, осторожно, пятый день».

— Вот это да! Что же все это значит? Мы должны немедленно доложить! — прошептал Лотар.

— Погоди. Ты слышал, где играли?

— Кажется, в домике на окраине.

Клаус лихорадочно соображал: «Что предпринять? Видно, готовится какая–то пакость, определенно почище обычного нарушения границы! Вполне возможно, что пограничные телефонные переговоры подслушиваются. Как же сообщить командиру? Может быть… Да, другого выхода нет. Пусть это будет слишком осторожно, но зато наверняка». Клаус передал бинокль Лотару.

— Продолжай наблюдение. Особенно внимательно следи за опушкой леса.

Клаус подождал еще минуту, потом зашел в постовой домик, торопливо позвонил. К телефону подошел дежурный. Клаус попросил Бергена:

— Товарищ младший лейтенант, докладывает ефрейтор Зейферт. Мне плохо… не могу стоять. Разрешите смениться.

— Вы можете идти?

— Нет. Если бы мотоцикл с коляской…

— Хорошо. Через десять минут вас сменят. Продержитесь?

— Да.

Через двадцать минут Клаус докладывал командиру:

— Товарищ младший лейтенант, ефрейтор Зейферт прибыл в связи с чрезвычайным происшествием! У меня важные сведения!

Удивлению Бергена не было границ.

— Я полагал, вы больны. Что случилось?

— Я не болен. Я должен был немедленно прибыть сюда, чтобы доложить обо всем.

— Слушаю вас!

Волнение охватило Бергена, когда он выслушал доклад ефрейтора.

— Вполне возможно, товарищ младший лейтенант, что наши телефонные переговоры подслушиваются. Поэтому–то я и врал по телефону насчет болезни.

— Вы правильно действовали, товарищ ефрейтор! Немедленно позовите дежурного. Сами никуда не отлучайтесь. И никому ни слова. Ясно?

— Так точно, товарищ младший лейтенант! Прочитав записанный текст в журнале наблюдений.

Рэке серьезно посмотрел на Бергена.

— Это подтверждает наши подозрения. Нужно немедленно действовать!

Берген подошел к телефону, связался с командиром, затем с лейтенантом Кунертом. Вошел дежурный. Берген коротко приказал:

— Из расположения никого не выпускать! Всех, кто сейчас в увольнении, вызвать на заставу! Командиров взводов ко мне!

…Восемнадцать часов. Совещание подходило к концу. Здесь были Берген, Рэке, Кунерт и капитан Штейн, а также лейтенант Келер из министерства госбезопасности. Каждый высказал свое предположение о возможных действиях врага. Майор Рихнер говорил последним.

— Товарищи офицеры! — начал он. — События последних дней на участке границы Франкенроде заставляют нас предположить, что враг активизирует свою деятельность. Сегодняшний случай подтверждает это. Видимо, в Хеллау существует группа агентов врага, которая имеет непосредственную связь с Западной Германией. Об этом говорят перехваченные сигналы. Цели и намерения врага нам пока не известны, но содержание и способ передачи информации позволяют сделать вывод, что это опасный враг и что, вероятно, в ближайшую или последующую ночь следует ждать с его стороны решительных действий. В Хеллау много роялей, но только три из них находятся в домах, стоящих на окраине. Под подозрением дома каменщика Райхельта, извозчика Лебша и учителя Восольского. Проверять этих лиц сейчас не имеет смысла, так как это не поможет нам установить, кто из них подавал сигналы. Мы должны поймать преступника с поличным. Я приказываю…

И Рихнер подробно изложил план действий в предстоящую ночь. В конце своего выступления майор напомнил всем офицерам:

— Еще раз повторяю: малейшая неосторожность, ничтожная ошибка с нашей стороны — и операция сорвется. Есть еще вопросы? Нет! Тогда — за дело. Вы свободны, товарищи!

* * *

Постороннему человеку могло показаться, что на заставе, как и обычно, спокойно. Однако в казармах, после того как командир поговорил с пограничниками и дал понять, что ночью им, возможно, придется выполнить важную задачу и что поэтому все должны находиться в боевой готовности, царила довольно напряженная атмосфера. Клаус Зейферт был одним из немногих, кто знал, в чем дело. Но он молчал. Все чувствовали, что на этот раз предстоит что–то серьезное.

Фриц Кан посмотрел на часы. Оставалось три минуты. К девятнадцати часам все уже должны быть готовы. Но Фрица не захватило общее волнение, он оставался равнодушным. Унтер–офицер Керн подошел к нему.

— Мне жаль, товарищ Кан, но, видно, наша поездка сегодня не состоится.