В погоне за тайной века - [84]
«Циволька… питал большое пристрастие к этому острову, интересовался весьма разнообразными научными вопросами… Он еще более усилил мой интерес к Новой Земле, который пробудился еще при знакомстве с тамошними температурными данными. Мне захотелось самому увидеть, какие жизненные процессы может вызвать природа при столь малых средствах, и я подал в Академию просьбу командировать меня туда на казенный счет».[345]
Бэр решился предпринять путешествие на Новую Землю. Академия наук сочувственно отнеслась к проекту ученого. Морское министерство согласилось оказать помощь в организации экспедиции. В распоряжение Бэра была предоставлена шхуна «Кротов» под командой А. К. Цивольки, которого только что произвели в прапорщики. Этот 25-летний морской офицер очень нравился ученому своей страстной влюбленностью в Север, твердостью и настойчивостью.
На экспедицию Академией наук было отпущено 6185 рублей. Кроме Бэра, в ней участвовали натуралист Тартуского университета Леман, художник петербургского Монетного двора Редер, препаратор зоологического музея Филиппов и служитель Дронов.
Адмирал Крузенштерн прислал Бэру продовольствие вместе с дружеским напутствием и пожеланием успеха.
26 мая 1837 года Бэр со своими немногочисленными спутниками выехал из Петербурга. Через десять дней он был в Архангельске. Вскоре выяснилось, что предоставленная Бэру шхуна «Кротов» не может вместить всех участников экспедиции. Бэр, собиравшийся взять с собой корову на мясо, вспоминал впоследствии, что с тем же успехом можно было бы погрузить «Кротова» на живую корову.
«Как я ни был приготовлен к тому, что судно, предоставленное нам министерством, будет мало, — писал Бэр, — но в действительности оно оказалось еще меньше. В каюте могли лежать вытянувшись три человека, но нас было четверо, да еще пятый — капитан судна, лейтенант Циволька. Все мы готовы были на всякого рода жертвы, например спать на палубе, но ведь для того, чтобы наша поездка могла принести пользу, надо же было какое-нибудь помещение для сбережения шкур, скелетов и пр. В каюте едва мог быть поставлен стол… а если там кто-либо был занят разборкою растений, то остальные должны были выходить на палубу».
На помощь Бэру пришли русские поморы. Искусный в морском деле промышленник Афанасий Еремин согласился взять на борт ладьи «Св. Елисей» нескольких участников экспедиции. Во второй половине июня путешественники покинули Архангельск, в окрестностях которого собрали богатые ботанические и зоологические коллекции.
Встречные ветры вынудили экспедицию задержаться более чем на неделю в Белом море, у Зимнего берега. Лишь в ночь на второе июля суда достигли Лапландии и отдали якоря вблизи деревни Пялицы. Суровая Арктика все настойчивее и неумолимее напоминала о своей близости. В разлогах обрывистого берега лежал нерастаявший снег. Осматривая окрестности деревни, путешественники встретили «море мхов и лишайников, нагло захвативших всю видимую поверхность земли, наползающих даже на карликовые березы, ширина стволов которых бывала иногда втрое больше их высоты».
Следующую остановку сделали в селе Поной. Снова занимались исследованием растительной и животной жизни беломорских берегов. Жители встретили ученых с чисто русским хлебосольством.
«Мы, — писал Бэр, — со всеми нашими спутниками после утомительного перехода по тундре, на которой совсем перемокли от сильного проливного дождя, прибыв в Понойское ущелье, в жилище крестьянина, вовсе не имевшего пашен, не только могли восстановить свои силы, но даже встретили отличное угощение. Вымывшись в удобной бане, мы в веселой, просторной, не только опрятной, но даже красиво убранной избе нашли более постельного белья и удобств, нежели нам нужно было. Не было недостатка ни в чае, притом самого отборного сорта, ни во всех к нему принадлежностях, как-то: в сахаре и роме, ни в красивом самоваре и потребной фарфоровой посуде, ни на другое утро в фаянсе, для сытного завтрака, состоявшего из многих блюд».[346]
8 июля суда экспедиции покинули село Поной и взяли курс на северо-восток. Через неделю сквозь разрывы густого тумана засверкали снежные шапки на горных вершинах Новой Земли. Потом снова наплыл туман и все исчезло.
Лапландцы.
19 июля суда отдали якоря у входа в пролив Маточкин Шар вблизи устья реки Чиракиной, где Августу Цивольке, зимовавшему вместе с Петром Пахтусовым в 1834/35 году, была знакома каждая скала и каждый камень. Вскоре Карл Бэр ступил на Новую Землю, природу которой еще никто не исследовал. Бэр с необыкновенным тщанием изучал этот далекий, еще не полностью положенный на карту громадный остров. Его интересовали и огромные моржи, и маленькие медузы, белые медведи и северные олени, полярные лисицы и водоросли, незабудки и карликовые ивы, особенности климата и черты геологического строения Новой Земли. Много удивительного увидел он на далеком острове. Вместо зеленого ковра трав он встретил на берегах Новой Земли оазисы пестрых цветов. Больше всего было нежно-голубых незабудок, удивительно гармонировавших с фиолетовыми скалами. Жестокие ветры прижали к земле и стебли растений, и стволы карликовых берез и ив. О своих первых впечатлениях Бэр писал впоследствии:
