В погоне за тайной века - [74]
Морской штаб вынужден был уважить просьбу Академии наук и в 1843 году направил на Север несколько штурманов, которые успешно провели наблюдения во многих пунктах Белого моря.
Рейнеке дарил свои карты архангельским поморам, участвовал в открытии мореходных школ в Кеми и Архангельске, по его проекту были построены маяки, но ему все казалось, что очень мало сделано для познания Белого моря. В 1859 году (незадолго до смерти) до него дошли слухи, что один из морских офицеров собирается заняться изучением его любимого студеного края.
Рейнеке обрадовался этому как неожиданному подарку судьбы. Он восторженно благословлял доброе намерение офицера обратиться к беломорской гидрографии. Рейнеке находил, что ее состояние не соответствует современному состоянию науки, и сожалел, что силы его ненадежны, а то бы он повторил свои прежние труды на Белом море. «Итак, поневоле, — писал Михаил Францевич, — приходится просить молодое поколение поправить старые мои грехи, которых я никогда не скрывал, не замазывал замазкою, как у нас в обшивке судов… а сознавал и просил помощи поправить…»[301]
Беломорским исследованиям Рейнеке предстояло многие десятилетия приносить пользу флоту и науке. Большой интерес проявляли к трудам Рейнеке иностранные ученые и моряки. Вскоре «Описание» было переведено на французский язык и частично опубликовано англичанами. В восьмидесятых годах прошлого века исследование Михаила Францевича было выпущено в России вторым изданием. В предисловии к нему отмечалось: «Почтенный труд нашего известного гидрографа Михаила Францевича Рейнеке „Гидрографическое описание Северного берега России“, несмотря на пятьдесят лет, прошедшие после его составления, и в настоящее время представляет лучшее пособие для плавания у этих берегов».[302]
Сведения из «Описания» использовались в первых советских лоциях. Труд Рейнеке, как достоверный источник исторических и географических сведений о русском Севере первой половины XIX века, сохраняет свое большое значение и в наши дни.
Ученик и сподвижник
В 1835 году Рейнеке потерял одного из своих сподвижников по исследованию Белого моря — Петра Кузьмича Пахтусова, которого он считал образцовым полярным исследователем и чьей нелегкой и блестящей жизнью всегда восхищался… Жизнь Пахтусова была заполнена трудом, он рано познал лишения. Его отец, бедный шкипер, умер вскоре после рождения сына. Воспитанием мальчика занималась мать. Она уехала с ним из Кронштадта в Архангельск. Жили бедно. Не было денег купить школьную тетрадку, и Петя собирал дрова, на которые выменивал у портовых писарей бумагу. Учился он в военно-сиротской школе. Его успехи поражали учителей. Шестнадцати лет Петю отправили в Кронштадт в штурманское училище, по окончании которого он снова вернулся на Север.
Одиннадцать лет Петр Пахтусов трудился над описанием северных берегов Европейской России. Он побывал на полуострове Канин, на Колгуеве, Вайгаче, в Чёшской губе и на реке Печоре. Море заливало его шлюпку, гибла провизия, его преследовал голод, ненастье, стужа. Но Петр Кузьмич был неугомонен. Когда море покрывалось льдом, он брал оленью упряжку и продолжал исследования. Десятки дней он в одиночестве путешествовал по серой унылой тундре и берегам Северного Ледовитого океана. Труды и лишения не были напрасными. Он возвращался с новыми листами карты Севера, и многим мысам, островам, бухтам и заливам предстояло вечно носить названия, которые он им присвоил.
Его трудолюбие вызывало восхищение Рейнеке, под начальством которого он трудился с 1827 по 1832 год над описью Белого моря.
Михаил Францевич любил Пахтусова, как верного и честного товарища. Часто бывал в его доме, крестил детей. По его представлению он был несколько раз награжден годовыми денежными окладами и повышен в звании.
У Пахтусова не было секретов от Рейнеке. Он откровенно рассказал ему о своей давней мечте. Несколько лет назад он увидел с острова Вайгач очертания Новой Земли — этого огромного и в те времена почти неисследованного острова, на 600 верст протянувшегося с севера на юг, на границе между Баренцевым и Карским морями.
Пахтусов слышал о Новой Земле много легенд, преданий. Знал, что немало поморов сложило там свои головы. Но его не пугали ни лишения, ни цинга — этот страшный бич Севера. Рейнеке понимал необходимость исследования восточных берегов Новой Земли и вместе с Пахтусовым и Литке считал, что Карское море не всегда забито льдами и что возможно поэтому осмотреть восточные берега Новой Земли. По его совету Петр Кузьмич послал в Гидрографический департамент проект экспедиции, но он остался без внимания. Тогда Михаил Францевич решил планом Пахтусова заинтересовать архангельского купца Брандта и управителя казенных лесов Павла Ивановича Клокова, который был дружен почти со всеми моряками, приезжавшими в Архангельск. Рейнеке, при поддержке Федора Петровича Литке, удалось убедить Брандта и Клокова снарядить Северную экспедицию, которая должна была отправиться на двух судах: одно под командованием Пахтусова шло к восточным берегам Новой Земли, другое к устью Енисея; его командиром был Кротов; Рейнеке хлопотал о посылке Академией ученого-натуралиста, как это видно из письма Литке от 24 мая 1832 года:
