В погоне за тайной века - [17]

10 августа путешественники покидают безопасную стоянку за островом Шамиссо и приступают к описи южного берега огромного залива, который первоначально приняли за проход в Ледовитое море и который, по единодушному желанию, называют зундом Коцебу.

Внимательно осматривает Коцебу вновь открытые арктические берега. На карте появляются залив Спафарьева, мыс Обманный.

На берегах губы Доброй Надежды мореплаватели встретили хижину эскимосов. Приближаясь к ней, Коцебу увидел «двух американцев… вооруженных копьями и державших в руке натянутые луки со стрелами. Один из них был человек пожилой, а другой мальчик лет 17. Они оба, выбрав на пригорке выгодное положение на случай атаки с нашей стороны, направили на меня свои стрелы. Пожилой американец громким голосом стал нас окликать и показывать знаками, чтобы мы к ним не приближались. Я отдал матросу свое ружье, приказал ему удалиться и, поднявши руки, дабы воины сии видели, что я невооружен, пошел прямо к ним навстречу. Мы тотчас начали тереться носами, потом я подарил им несколько бисеру и табаку. Радость их была чрезвычайна. Мы со стариком сделались большими друзьями. Он тотчас пригласил меня к себе в шалаш, который состоял из нескольких сложенных щитов, покрытых кожами. Там находилась его жена и две маленькие дочери, а мальчик, который с другом моим готовился нас отразить, был его сын. Старик в свою очередь одарил нас некоторыми безделками, очень много говорил и с удивлением рассматривал наше платье и все, что мы при себе имели».[54]

Во время этой встречи Коцебу составил словарик названий вещей домашнего обихода на языке эскимосов.

В губе Доброй Надежды Коцебу обнаружил рукав шириной около 300 метров, исчезавший между горами. Он изобиловал мелями, на которые часто садились тяжелые шлюпки. Коцебу решил его исследовать в будущем году на легких байдарах, а пока узнать у эскимосов, куда ведет этот канал и как далеко простирается. Один из жителей объяснил мореплавателям, «что 9 ночей должно на дороге спать, а днем грести, тогда достигнешь открытого моря». «Сие известие меня столь обрадовало, — писал Коцебу, — что я подарил ему топор и три ножа и тотчас приказал сесть в гребные суда, дабы еще раз попытаться плыть вверх по каналу, но беспрестанное мелководье нас удерживало».[55]

Когда возвращались ночью 13 августа на бриг «Рюрик», шлюпка, которой управлял Коцебу, села на мель.

Вокруг ревели буруны. Куда ни направлял Коцебу шлюпку, всюду встречал мели. Ветер усиливался. Среди рева волн тревожно прозвучало несколько выстрелов из ружья. Это плывшие на легкой байдаре ученые давали знать, что находятся в опасности. Но Коцебу не мог ничего предпринять, чтобы выручить своих спутников. В шлюпке неожиданно открылась сильная течь. Матросы выбивались из сил, непрестанно вычерпывая воду. Положение становилось ужасным. Путешественники были на краю гибели.

Карта плавания О. Е. Коцебу в районе Берингова пролива.

Наконец рассвело. Коцебу удалось смелым маневром провести свою шлюпку через буруны. Благополучно миновала опасную зону и байдара с учеными. Долго еще гребли матросы, преодолевая жестокий ветер и разгулявшуюся встречную волну. В этот день Коцебу записал в дневнике:

«Спасением нашим одолжены мы единственно мужеству матросов, и я с большим удовольствием свидетельствую здесь торжественно, что во все продолжение путешествия я имел полную причину быть совершенно довольным поведением всего экипажа. Неустрашимое мужество служителей и твердость духа их в перенесении трудностей службы всегда меня радовали. Поведение их было примерное и везде, как в местах известных, так и в странах чуждых, видно было тщательное их старание предотвратить всякое дурное насчет их мнение. Таким образом и самое затруднительное предприятие, совершаемое с русскими матросами, обращается в удовольствие».[56]

18 августа Коцебу обследовал мыс у северного входа в только что открытый залив и назвал его именем Ивана Крузенштерна, которого считал своим учителем. На этом Коцебу решил прекратить обследование северного побережья Аляски. Инструкцией ему предписывалось в первое плавание отыскать удобную стоянку для судов в заливе Нортон и затем в следующем году продолжать оттуда поиски Северо-Западного прохода. Коцебу имел все основания полагать, что это задание выполнено им с успехом. Правда, он не побывал в Нортоновом зунде, но зато открыл обширный залив в 400 километрах к северу от последнего. Там он обнаружил много бухт, которые можно было смело использовать для стоянки судов. Коцебу понимал, что сделанное его экспедицией открытие имеет исключительное значение не только для дальнейших исследований, но и для освоения русскими Аляски.

По словам Коцебу, он твердо надеялся, что этот зунд поведет его «в будущем году к другим открытиям», отсюда он собирался «проникнуть гораздо дальше на восток, особенно если берег имеет большие углубления». Коцебу полагал, что «открытие зунда должно принести меховой торговле большую пользу».

«У жителей, — писал мореплаватель, — мы заметили множество мехов разного рода, которые они нам за ножи и бисер охотно уступали. Если б нашею целью была торговля, то мы могли бы в короткое время выменять знатное количество сего дорогого товару. Мне кажется, что не должно русским упускать времени занятием сего места, английская Гудзонская компания, которая весьма далеко к западу внутрь Америки от сих заселений распространяет свою торговлю, уже имеет в весьма недалеком расстоянии от сего зунда фактории и, конечно, вскоре к себе привлечет сих диких, будет господствовать в Беринговом проливе».