В погоне за «старым соболем» - [68]
Ординарец Изотова протянул старому партизану увесистый пакет.
— Бери, отец, бери. Это сахар, шпик, консервы.
— Ежели от себя отрываете,— нахмурился старик,— то ни к чему. Солдат — он сыт, обут должон, а мы люди немудрящие, привычные, как-нибудь перебьемся.
— Не обижай нас, отец. От чистого ведь сердца. Сахар ребятишкам и раненым раздашь,— уговаривал партизана Изотов.— А может, чайку горяченького выпьешь на дорожку?
— Нет, от чайку в дремоту кидает, а мне путь лежит не близкий. Лучше соточку поднесите. Оно и от ревматизма польза и на душе веселей.
— Добре,— засмеялся Изотов и приказал выдать связному фронтовых сто граммов.
Дед выпил одним махом, крякнул и поклонился командирам.
Бывайте здоровы, товарищи дорогие. На святое дело идете, дай-то вам бог силушку. А мы этим курощупам с тыла поддадим в потылицу. Попомнят матушку-Русь…
V
Ночью радист штабной роты несколько раз выходил на связь с основными силами танковой дивизии, остановившейся в деревне Лисовая. А на рассвете, едва танкисты штабной роты очистили технику от снега, со свистом, шипеньем и протяжным надрывным воем обжигая горизонт, помчались красно-белые длинные стрелы, глухо заговорила тяжелая артиллерия.
— Молнии бога Тора,— испуганно дрожа, прошептал командир штабной роты.
Он прибыл из Франции и никогда не видел в действии русских гвардейских минометов.
Радист вызвал Лисовую. Голос начальника штаба дивизии едва прорывался сквозь треск и шум в наушниках.
— Тяжелые танки с пехотой ворвались в село,— сообщил он Штифке.
— Организуйте круговую оборону, всю противотанковую артиллерию на линию огня,— советовал ему Штифке.
— Проклятье. Их не берут наши пушки,— кричал, надрываясь, начальник штаба.— Казаки, русские казаки в тылу,— раздался истошный вопль начальника штаба.
— Будем пробиваться на юго-восток к фланговым дивизиям соседней четвертой армии,— приказал Штифке, заметив, с какой надеждой смотрят на него танкисты.
Надвинув поглубже на уши фуражку, он шагнул к своему бронетранспортеру. Впервые за все эти годы он почувствовал горечь отступления. Где-то рядом, в нескольких километрах, погибали его солдаты, и он был уже бессилен чем-либо им помочь. Он потерял управление войсками, а если смотреть правде в глаза, и войск больше нет, осталось несколько танковых экипажей и штабная рота. Но разгромленная дивизия — это еще не проигранная кампания.
— Танки,— коротко обронил Нуш.
Вздымая снежную пыль, им наперерез летели два средних танка и вслед за ними тяжелый.
— У нас двойной перевес в силах,— произнес генерал.— Приказываю противника уничтожить.
Немецкие танки выдвинулись вперед, прикрывая командирский бронетранспортер. Обе группы танков, сближаясь, открыли с ходу огонь. Один из русских снарядов срикошетил о башню немецкого Т-IV, попал в бок бронетранспортера. Сильный удар потряс машину. Штифке с размаху ткнулся лбом о металлическую переборку и потерял сознание.
VI
После злополучной докладной, вызвавшей раздражение фюрера, полковник Отто фон Варншторф угодил в опалу.
Даже сослуживцы Отто рангом пониже, некогда приветствовавшие его при встрече первыми, теперь старались избегать полковника.
Подобное отношение не могло не вызвать у щепетильного графа желания оставить службу. Он подал рапорт об отставке, сославшись на ослабленное здоровье, но Канарис не принял его отставку. Дальновидный адмирал не хотел расставаться с одним из наиболее способных офицеров-разведчиков в своем разветвленном сложном аппарате.
Варншторф был потрясен успехами своих соотечественников на Восточном фронте. На какой-то период он даже поверил в гениальность фюрера.
Но вот пролетело победное лето и осень сорок первого. В Берлин стали один за другим прибывать эшелоны с ранеными, обмороженными, искалеченными солдатами и офицерами рейха. В штабе военной разведки офицеры с тревогой комментировали сообщения о контрнаступлении Красной Армии под Москвой, замелькали фамилии знакомых Варншторфу командиров полков, дивизий, корпусов. Одни из них погибли под Москвой, другие попали в плен, третьи угодили под военно-полевой суд за поспешное отступление.
Несколько командующих армиями были попросту изгнаны фюрером из рядов вермахта.
Гудериан, фотографии которого красовались во многих военных журналах и газетах, был выдворен из армии, как провинившийся школьник из класса. Было от чего задуматься…
В начале января сорок второго года полковника Отто фон Варншторфа вызвал к себе Канарис. Без всяких предисловий адмирал достал из сейфа папку с докладной полковника.
— Умение предвидеть — завидное качество,— улыбнулся Канарис.— Согласитесь, любезный Отто, что некоторое время тому назад ваши глубокие исследования были несколько преждевременны. Сейчас наступил ваш звездный час. Займитесь вплотную вопросом танкостроения в Красной Армии. Вы оказались удивительно прозорливы. Красные полностью перешли на новые образцы танков и в кратчайший срок перевооружили свою армию.
— Свяжитесь с подполковником Геленом,— продолжил Канарис.— Это вдумчивый, очень способный аналитик. Его консультации будут вам полезны. Берите тех людей, кто вам более подходит по своим деловым качествам. Уши и глаза абвера должны незримо присутствовать на важнейших военно-промышленных объектах России, где создаются новые танки, так напугавшие наших доблестных генералов.
Влиятельный богач, его жадные до наследства дети, погрязший в грязных делишках князь, посвящённый в хозяйские секреты дворецкий, местный доктор, невероятно красивая баронесса и знаменитый сыщик. Нечасто подобная компания собирается в уездном городе. И ещё реже всё заканчивается жутким убийством. Сможет ли граф Соколовский на этот раз справиться в крайне запутанном деле? Графу необходимо разобраться в сложных семейных конфликтах, справиться с собственными демонами, пробиться сквозь тьму предположений и суеверий.
От автора Книга эта была для меня самой «тяжелой» из всего того, что мною написано до сих пор. Но сначала несколько строк о том, как у меня родился замысел написать ее. В 1978 году я приехал в Бейрут, куда был направлен на работу газетой «Известия» в качестве регионального собкора по Ближнему Востоку. В Ливане шла гражданская война, и уличные бои часто превращали жителей города в своеобразных пленников — неделями порой нельзя было выйти из дома. За короткое время убедившись, что библиотеки нашего посольства для утоления моего «книжного голода» явно недостаточно, я стал задумываться: а где бы мне достать почитать что- нибудь интересное? И в результате обнаружил, что в Бейруте доживает свои дни некогда богатая библиотека, созданная в 30-е годы русской послереволюционной эмиграцией. Вот в этой библиотеке я и вышел на события, о которых рассказываю в этой книге, о трагических событиях революционного движения конца прошлого — начала нынешнего века, на судьбу провокатора Евно Фишелевича Азефа, одного из создателей партии эсеров и руководителя ее террористической боевой организации (БО). Так у меня и возник замысел рассказать об Азефе по-своему, обобщив все, что мне довелось о нем узнать.
Знаменитая писательница, автор детективов Агата Кристи переживает сложный период: она потеряла мать – близкого ей человека, а муж тем временем увлекся другой женщиной и хочет оставить семью. Новая книга не пишется, одолевают горькие мысли, и в этой ситуации видится только один выход. Миссис Кристи в отчаянии, ей кажется, что она теряет связь с окружающим миром. Ее не покидает ощущение надвигающейся опасности… Однажды писательница спускается в лондонскую подземку, и чья-то рука подталкивает ее к краю платформы.
«Мертвецам не дожить до рассвета» — не просто детектив или триллер, но и книга с философскими рассуждениями о путях и выборе человека в тяжёлых, чуждых его природе условиях. Увлекательный сюжет, в котором присутствуют мистика и оккультизм, переносит читателя в декабрь 1918 года, в самый разгар Пермской наступательной операции Колчака.
Повести и романы, включенные в данное издание, разноплановы. Из них читатель узнает о создании биологического оружия и покушении на главу государства, о таинственном преступлении в Российской империи и судьбе ветерана вьетнамской авантюры. Объединяет остросюжетные произведения советских и зарубежных авторов сборника идея разоблачения культа насилия в буржуазном обществе.