В погоне за солнцем - [22]

Я нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Тревога… Нэльвё… неужели действительно что-то произошло? Проклятье! Даже вероятности не просмотреть, чтобы подтвердить или опровергнуть подозрения! И ветер молчит.

Поиграем в угадайку?

«Неприятности связаны именно с домом?» — задал себе вопрос я и нахмурился.

Выходило, что да.

Погодите-ка. Меня ведь никто туда силком не тащит, так что я вполне могу развернуться и…

А что — «и»? Мне ведь совершенно некуда идти. Не возвращаться же обратно в пустующую Академию! Главный корпус давно закрыт, в студенческое общежитие ломиться бесполезно, а искать преподавателей — чревато. Где живет Корин, я как-то позабыл спросить, а с теми жалкими грошами, что тоскливо позвякивают в карманах, я могу рассчитывать на ночлег лишь в портовом клоповнике.

Трущобы вызывали у меня гораздо большие (и, в отличие от мифической угрозы, исходящей от дома — вполне обоснованные) опасения, так что из двух зол я малодушно выбрал меньшее.

«Осмотрю дом, поброжу за Гранью — и уйду, если что-то пойдет не так», — решился я.

С каждым шагом походка становилась все более напряженной и жесткой, скованной, словно у диковинных шарнирных кукол с далекого Востока.

Как оказалось — не зря.

Дом не понравился мне сразу, с первого взгляда. Хотя бы потому, что в нем не горели окна. Вообще. Ни одно. И дверь при моем приближении тихонько заскрипела, покачиваясь на петлях.

«Открыто», — мрачно подумал я. Поверить в то, что дотошный и заботившийся о сохранности собственной шкуры thas-Elv'inor так пренебрежёт безопасностью, мог только полный дурак.

Окинув дом внимательным взглядом, я понял, что ошибся. Тоненький луч света пробивался сквозь тяжёлые, но неплотно задернутые шторы. Кажется, здесь должна быть гостиная.

Какое-то время внутри меня боролись пытливый ум (или, попросту говоря, любопытство) и рациональное логическое мышление (зачем лезть в мышеловку, если знаешь, что это мышеловка, и сыра в ней нет?). Впрочем, недолго: последний капитулировал, и я тихонько, на полусогнутых, прокрался к окну. И привалился к стене, переводя дух и успокаивая бешено колотящееся сердце.

Отдышавшись, я развернулся, ухватился за ящик с цветами и подтянулся, моля Ее об удаче. Шутки-шутками, а риск был вполне себе: моя русая, вызолоченная солнцем макушка, мягко говоря, не способствовала маскировке, и даже напротив — служила отличной мишенью. По счастью, под облюбованным мной окном пламенели бархатцы, и затеряться среди них было плевым делом.

Глаза удивленно расширились. Мне хватило нескольких секунд, чтобы, заглянув в просвет между шторами, оценить обстановку в комнате. И понадобился целый десяток, чтобы, наконец, оторвать взгляд. Сначала — шокированный, потом — откровенно недоумевающий.

* * *

Я увидел Нэльвё сразу: на стуле посреди гостиной с неестественно прямой спиной, безвольно обвисшими, как у тряпичной куклы, руками и гордо вскинутой головой. В невыразительной, казавшейся расслабленной позе thas-Elv'inor читалось напряжение сжатой пружины, натянутой, вибрирующей от звонкого нетерпения тетивы. А в потухших глазах, неотрывно смотрящих в лицо сидящей напротив бессмертной — затаенная, глухая ненависть.

Вернее, это она него смотрела. И ее лукаво-сощуренного, дивно-фиалкового взгляда было достаточно, чтобы играючи сломить волю Нэльвё, пригвоздить его к стулу и контролировать каждый вздох.

Жрица Льор. Собственной полулегендарной персоной. «Непревзойденные мастера ментальной магии», драконье пламя им под лопатки! При нынешней правительнице — почти личная гвардия, элитные воины для особых поручений. Что же Нэльвё натворил на своей жестокой родине, что по его следу отправили душу двоих жриц, наплевав на негласный запрет выезда за территорию Orfen di-erre?

Нет, не двоих. Троих. Я вжался в стену и до побелевших костяшек вцепился в ящик с цветами, когда третья из жриц прошла прямо перед окном, рассеянно мазнув по нему взглядом — пронзительным, томно-вишневым и удивительно цепким. Она бы непременно заметила меня, если бы не была поглощена собственными мыслями: жрица нервничала. Что-то неуловимое выдавало это в каждом ее движении. Резкость на поворотах, напряженный, исполненный трагизма излом рук, наклон головы… или плетка, которую она постоянно крутила в руках, и которой то и дело рассекала воздух злым хлестким ударом.

Трое, значит? Одна не сводит с Нэльвё взгляда, не давая ни малейшего шанса вырваться из под гнета ее воли. Вторая стоит на страже, а третья в это время методично обыскивает комнату. Умно.

Жрицы… а внешне ничего особенного. Такую увидишь в толпе — и в жизни не догадаешься о таящемся за обманчивой юностью могуществе. Они казались сестрами: что-то общее проглядывалось в их чертах лица, хоть характер и наложил на каждую неизгладимый след. Возраст я сходу определить не смог (хотя это, как ни смешно звучит, было самым важным сейчас: именно от него зависел уровень мастерства), но по импульсивности и неумению прятать эмоции предположил, что девушки вряд ли достигли совершеннолетия. Нет, то, что посторонних в комнате нет, их не оправдывает: мы вообще не приветствуем бурное проявление чувств, а у thas-Elv'inor это едва ли не культ.