В погоне за красавицей - [7]

Но он не был толстым: его тело представляло собой сплошные мускулы. Она даже однажды видела, как он скакал по Гайд-парку на чудовищно огромном вороном жеребце, совсем не похоже на других мужчин, которые разъезжали на смирных лошадках рядом с дамскими экипажами, болтая с прелестницами. Нет, лорд Паркхерст даром времени не тратил. Ей вспомнилось, как распахнутый сюртук давал возможность увидеть и тонкую его талию, и мощь его бедер, и то, с какой легкостью он управлял конем, и ширину его плеч, почти равную ширине конских. Ребекка тогда раскрыла рот и уставилась на него так, будто никогда не видела мужчину.

Она не могла бы назвать его по-настоящему красивым. Нос его, казалось, был когда-то перебит, лицо под своевольными черными волосами было суровым и даже устрашающим. У него был широкий рот, который, как ей подумалось, не способен был улыбаться. Хотя прошлой ночью, когда он, подвыпив, играл в карты с друзьями, она убедилась, что это не так. В джентльменском клубе она ощутила себя приятно подавленной… когда он направился к ней, словно шагая во главе армии на завоевание своего графского титула, а не мирное его наследование.

А больше всего ей вспоминались его глаза. Они были серыми, как олово, холодными, как зима, но когда он смотрел на картину, а потом перевел взгляд на нее, сравнивая, они, казалось, сверкали внутренним огнем. Она представить себе не могла раньше, каково это быть в присутствии мужчин, пристально рассматривающих портрет… и в частности лорда Паркхерста, смотревшего на ее фигуру… на ее тело так, словно мог видеть сквозь одежду. Это возбуждало… пугало… и мощно воздействовало на нее.

Она отогнала прочь тревожные мысли. Слишком поздно было волноваться из-за портрета и того, кто еще может связать его с ней. Да и, в сущности, что может сделать какой-то граф с кузиной герцога? Вчерашнее пари было просто пьяной шалостью, нелепой забавой его и его друзей.

Однако теперь он рассматривал ее с противоположной стороны фонтана, и его темный взгляд оценивал то, что видел. Она была с Сюзанной, которая пыталась повернуть ее к нему спиной, но Ребекка не собиралась трусить.

— О, как я хочу, чтобы он перестал глазеть на тебя, — проворчала Сюзанна.

— Сними очки, и ты этого не увидишь. Сюзанна нахмурилась.

— Я думала, что ты не станешь надевать их в гости, — продолжала Ребекка. — Они же нужны тебе, только когда ты читаешь или рисуешь.

— После прошлой ночи я боюсь упустить слишком многое, если мы встретимся с ними.

— Тебе не стоит тревожиться, — улыбнулась Ребекка. — Лорд Паркхерст, мистер Уэйд и мистер Дерби могут играть в свои глупые игры, сколько захотят, но никакого вреда причинить нам не могут. А может, они вообще позабыли об этом глупом пари и маются головной болью после вчерашних излишеств.

— Не могут причинить нам вреда? — вытаращилась на нее Сюзанна. — Они же знают! Конечно, они смогут нам навредить. О Боже, он беседует с мамой!

Ребекка бросила острый взгляд в противоположный конец оранжереи. Действительно, лорд Паркхерст стоял рядом с их матерью, склонившись над ней, отчего эта неукротимая матрона выглядела почти хрупкой и женственной. Леди Роза Лиланд, дочь герцога, когда-то питала большие надежды на блестящие браки своих дочерей. Но на протяжении десяти лет надежды эти были разбиты полным безразличием Сюзанны к замужеству и ее неестественным интересом к анатомическим исследованиям отца. Отец их был профессором в Кембридже, и свой талант художницы Сюзанна целиком употребила на зарисовки его анатомических разрезов. Естественно, леди Роза была в ужасе и постепенно умыла руки по поводу Сюзанны. Однако после чудесного возвращения в Англию брата, считавшегося погибшим, Сюзанна, казалось, попыталась вновь угодить матери и осчастливила лондонское общество своим появлением. Это несколько ослабило материнское давление на Ребекку, на которой после того, как эта дочь покинула детскую и перестала болеть, сосредоточились все усилия матери.

Даже незаметно наблюдая за графом и леди Розой, Ребекка не могла забыть свои потуги угодить матери. Она была в таком восторге, что больше не болеет и может выходить в свет! Мужчины были для нее совершенно незнакомым видом существ, и она с головой погрузилась в их изучение.

Но затем семья получила известие о смерти ее брата, и начался самый печальный год ее жизни. Казалось, в окружающем мире изменилось все, включая ее саму. Так что когда окончился период траура, леди Роза с еще большей решимостью взялась за устройство счастливого брака Ребекки, а Ребекка утратила к этому всякий интерес. Она обнаружила в себе неукротимое стремление повидать мир, путешествовать и узнавать жизнь. А от нее ждали, что она покорно выйдет замуж и станет такой, как все… Это было немыслимо!

Она чувствовала себя почти виноватой в том, что испытывает тайное недоверие к браку. Несомненно, леди Роза могла бы приписать влияние своего собственного напряженного брачного союза на такое отношение дочери, но Ребекка не хотела огорчать ее правдой. Леди Роза и профессор Лиланд не доверяли друг другу на протяжении большей части совместной жизни, из-за чего страдали все. Приключения манили Ребекку еще и потому, что это никому не причинило бы вреда, особенно ей самой. Так что она была настроена очень решительно. Все ее знакомые мужского пола казались ей нудными и предсказуемыми, чересчур утонченными, что лишь усиливало ее неприязнь к замужеству. Как могла она рассчитывать на то, что подобные люди дадут ей такую желанную и совершенно не женственную свободу?