В погоне за Иштар - [15]

Пилигримы, прибывшие специально с далеких звезд, принялись громко восхвалять Лик Матери Иштар.

Лик… Только Ньол знал, что это вовсе не лик, это воплощение самой богини. Недаром с тех пор, как он начал служить ей, он видел двух огромных снежных тигриц, которые бродили здесь по ночам. По преданию, двое зверей, что белее снега, всегда охраняют сон богини, пока она спит.

Ньол надеялся, что пилигримов сегодня больше не будет.

Он внимательно следил за тем, как маленькая Ишма собирает циновки и разносит их по местам.

— Господин, можно…

Надо же, она позволила себе заговорить с ним! Небывалая дерзость! Кхастл Ишмы неуважаемый, один из низших. Глупая девка решила, что благодаря молодости и красоте, ей все позволено. Впрочем, почему нет.

— Пойди сюда, — бросил он ей через плечо, и, не оглядываясь, не заботясь о том, идет она за ним или нет, быстрыми шагами пересек коридор.

Ишма послушно семенила следом, покусывая пухлые губы. Если ей удастся оставить довольным бравиума, он приблизит ее к себе, а может даже возьмет в свой дом. И не придется больше терпеть побои от матери, приревновавшей к ней отца. С тех пор, как ей исполнилось двенадцать, мать стала необычайно груба с ней. Отец же, наоборот, все более нежен, внимателен и ласков. Но его улыбки и поглаживания пугали Ишму больше, чем колотушки матери. Когда бравиум позвал ее прибираться в Замке богини, она была на седьмом небе от счастья. Сердце ее почуяло — теперь все будет иначе.

А понравиться самому Ньолу не каждой дано. Она старается, богиня видит, как она старается! И вроде бы, с каждым днем молодой бравиум благоволит к ней все больше.

— Сюда, — сухо указал Ньол, указав на узкий металлический стол.

Ишма удивленно уставилась на него.

— Куда, господин? Здесь нет стульев.

Ньол стоял и как-то по-особенному смотрел на нее, скрестив на груди руки.

— Отвернись к столу, Ишма. Ты не можешь смотреть на меня прямо. Я — бравиум, или ты забыла?

— Я…

— Я не разрешал тебе отвечать. Стой смирно.

Не происходило ничего страшного, но Ишму начала почему-то бить крупная дрожь.

— Теперь подними юбку. Еще выше. Еще. Выше. Теперь наклонись.

Распустив шнурки своих шальвар, Ньол подошел к девушке вплотную. Мягкая и горячая на ощупь, не то, что статуя. И почему эти девки всегда плачут.

— Если будешь выть, как волчица, я изобью тебя, — хрипло пообещал Ньол, не останавливаясь. И вместо сдавленных криков из груди Ишмы продолжали раздаваться только тихие стоны. Она пыталась замолчать совсем, но совсем не получалось. Как бы ни было больно и тяжело, это лучше. Это лучше, чем если бы это был отец. Ей нужно любой ценой остаться в замке. Любой ценой. Но почему никто не сказал ей, что будет так больно.

Судорога пронзила тело Ньола, еще какое-то время он хрипло дышал, а потом привел в порядок свою одежду. Ишма продолжала стоять, уперевшись в стол руками. Бравиум не говорил ей шевелиться.

— Можешь одеться, Ишма.

Он опять назвал ее по имени. Значит, бить, за то, что она плакала, точно не будет.

— Ты не должна делать этого ни с кем другим, поняла?

Девушка кивнула, не осмеливаясь поднять на бравиума влажные, заплаканные глаза.

— Кроме тех, с кем я сам скажу. А теперь поспеши. Тебе нужно успеть закончить стирку сегодня. Когда все закончишь — вечером, — Ньол особенно выделил это «вечером», - Уберешь мою комнату.

Едва дождавшись, пока дверь за бравиумом закроется, Ишма схватилась руками за низ живота и заплакала в голос.

* * *

Семь драгоценностей оставила я детям Зиккурата,

чтобы посмотреть, достойны ли они

возвращения величия своего мира

и обладания Радостным Знанием…

— Да выключите, наконец, этот сигнал тревоги! Ей-прогрессу, действует на нервы!

— Есть, сэр.

Капитан внимательно изучал показатели приборов.

— Попробуем оторваться, капитан?

— Вряд ли это возможно. Если я прав… Атлант, как мы умудрились подпустить их так близко?

— В этом секторе повышенная плотность магнитных колебаний, кап. Они воспользовались тем, что корабли здесь не обращают внимания на показатели магнитного поля.

— Но как им удалось подобраться незамеченными? — механик Леонид — вся команда почему-то звала этого монстра «Левочкой» озабочено всматривался в экран, на котором мигали две точки — желтая, изображающая Персефону, и красная, изображающая чужой корабль. Красная была больше. Намного больше, и это никого не радовало.

— Если я не ошибаюсь, корабль окружен сетью с космической туманностью в ней. Если бы не пробоина в их сети, и не почти убежавшая туманность, мы бы и не заметили их, пока не стало бы слишком поздно, — ответил капитан.

— Вот видите! — непонятно чему обрадовался Атлант, — А ты еще не верил в мою интуицию, кап. Всего лишь пара выстрелов — и сеть-то у них… Прохудилась!

— Атлант, — не понял мистер Эддар, — Ты что, стрелял просто так? В открытое пространство?

У остального экипажа вид был тоже откровенно опешивший.

— Не просто так, — не согласился робот, — Я же говорю, интуиция!

— Глупости. У роботов не может быть интуиции, — не согласилась с Атлантом старший научный сотрудник, на что робот только развел руками, мол, победителей не судят, и то, что мои необоснованные на первый взгляд действия помогли нам обнаружить преступников, — лучшее тому доказательство!