В плену Времени - [21]

Я предпочла бы, конечно, уклонится от подобной нежелательной для меня встречи. Но нянька и юная девушка уже увидели меня около фонтана и поспешили ко мне так быстро, насколько вообще было возможно при длинных юбках и туго затянутых корсетах. Я с интересом вглядывалась в незнакомку, с удивлением находя некоторую схожесть со мной в лице и в фигуре. Хотя она была чуть выше меня и более худощавой. Ее большие оленьи глаза цвета зеленоватой древесины доверчиво смотрели на меня с тревогой. Последнюю сотню метров она буквально пробежала бегом и кинулась мне на шею с радостным криком. Я лишь чувствовала возле уха сбившееся дыхание девушки. Ее руки с силой сжимали в объятиях. Казалось, еще чуточку, и она задушит меня.

— Гэйби, сестричка! Наконец-то ты нашлась. Мы уж, поди, все глаза проглядели и выплакали, дожидаясь тебя. Маменька и папенька отчаялись найти тебя. Думали, что ты погибла, — лепетала сестра настоящей Габриэль.

Наконец-то барышня оторвалась от меня и пытливо заглянула мне в лицо. Видимо оно отразило огромную степень непонимания. Увидев это выражение, девушка расплакалась. Ее хрупкие плечики вздрагивали от сотрясающих рыданий. Она так была похожа на ребенка, что у меня возникло желание ее утешить и по возможности никогда не расстраивать. Я растерянно обняла новоявленную "сестру" и с удивлением осознала, что испытываю к ней как минимум симпатию. Какое-то необъяснимое чувство привязанности всколыхнулось к совсем незнакомой мне девушке, и долгую минуту, пока я держала ее в объятиях это чувство не проходило. Когда она во второй раз отпрянула от меня, Матильда сочувственно вытащила платок из кармашка своего кружевного передника и протянула его младшей барышне, приговаривая:

— Ну, ну, полно плакать вам, барышня. А то ваши красивые глазки покраснеют. А это не к лицу юной леди. Все же обошлось. Не расстраивайтесь так, Сесиль.

— Это слезы радости, Тилли, — прошептала тихим воркующим голоском "сестра", аккуратно вытирая глаза накрахмаленным батистовым платочком.

Нянька с состраданием смотрела на нас. Ее добрые светлые глаза лучились неподдельным чувством любви. Уже в который раз за день, я остро почувствовала себя ужасной аферисткой и была готова провалиться сквозь землю в буквальном смысле этого выражения.

— Оставлю вас. Вам надобно потолковать, — прибавила Матильда.

Нянька вручила Сесиль зонтик и, присев в почтительном реверансе перед нами, быстрыми шагами удалилась прочь в сторону дома.

— Неужто, ты ничего не помнишь из своей прошедшей ранее жизни, Гэйби? — с жаром поинтересовалась Сесиль, беря меня под руку.

Мы по инерции уже начали двигаться вперед, вглубь тенистого парка. Я сокрушенно покачала головой и чуть помедлив, прибавила:

— Нет, Сесиль. Ничего.

Хотя, дорого бы дала, чтобы узнать о прошлом пропавшей Габриэль и где она находится в данный момент. Девушка меж тем растерянно моргнула и нахмурилась, нервно покусывая свою нижнюю пухлую губку. Я уже, какую минуту встречи с сестрой настоящей Габриэль испытывала двоякое чувство неловкости и неожиданной симпатии к этой худенькой бледной девушке. Она задумчиво глянула вдаль аллеи, по которой мы неспешно двигались. Под ногами тихо поскрипывала мелкая галька, которой были посыпаны дорожки, шуршали при ходьбе длинные юбки, а над головой в густой листве раскидистых деревьев пели птицы. Солнце уже стояло высоко в зените, и редкие жаркие лучи прорезывали ажурное кружево листвы на ветвях деревьев. Мы уютно прятались под куполом белоснежного зонта от случайных лучей полуденного солнышка. Одной рукой я приподымала юбку, чтобы не запутаться в ее подоле.

Неожиданно для самой себя, мне в душе стало необыкновенно комфортно и уже зарождалось необъяснимое чувство душевного родства с юной Сесиль. Нам было настолько хорошо вместе молчать, что когда я шла под руку с практически незнакомой мне девушкой, то в душе царила полная безмятежность. Молчаливая компания тихой барышни была мне очень приятна. Ведь не надо было изворачиваться и лгать. За последнее время я слишком часто это делала. В душе постепенно нарастало чувство гадливости по отношению к самой себе. Я всегда ненавидела ложь, никогда не лгала и требовала правдивости от других. Но, видимо, это было в прошлом, а сейчас мне приходилось это делать, для того, чтобы выжить в чужой для меня эпохе.

— Что доктор сказал тебе? — нарушила приятную тишину Сесиль.

Ее глаза в тени зонта стали более темного оттенка. Я в который раз восхитилась длиной ее темных густых ресниц. Модницы моего века посчитали бы их наращенными.

— Он сказал примерно так: "…отдыхайте. И помните, что вы не должны силиться вспомнить все о прошлом. Память будет восстанавливаться постепенно…", — слово в слово процитировала я доктора, копируя выражение лица и интонацию голоса Михайла Иваныча.

Вспомнив, что доктор после того, как принял меня, отправился к младшей Сесиль, тут же задала вопрос:

— Сесиль, как твое здоровье? А что тебе доктор приписал?

"Сестра" слабо улыбнулась и отмахнулась:

— Я просто застудилась.

— Как ты себя сию минуту чувствуешь? — обеспокоенное поинтересовалась я.

— Уже лучше, спасибо. Сегодня разрешили выйти на прогулку, — отозвалась Сесиль. — Я как узнала, что ты нашлась, сестрица, так моя хворь мигом прошла.