В плену у снега - [28]

    "Нет," ответила брюнетка и положила ладонь поверх двух маленьких рук. "Ты была очень обижена. Тогда тебе пришлось пройти через много страданий. И было вполне нормально сорваться на того, кого ты считала виновным во всех этих страданиях."

    Меган напряглась. "Я не просто считала ее виновной… она была виновна. Она и ее *возлюбленная*." Последнее слово она выплюнула как ругательство.

    Так, она сейчас слишком раздражена, чтобы обсуждать эту тему. Пойдем в другом направлении. "А кто эта Кэтлин? Она была другом семьи?"

    Меган немного расслабилась, но оставалась хмурой. "Нет. Она была подругой моей матери. Когда мне было тринадцать, мама начала заниматься в классе Тай-чи и Кэтлин была одним из инструкторов. Сначала она ходила туда дважды в неделю. Но я проводила бОльшую часть времени с друзьями, папа – на работе, и она стала уходить уже на пять вечеров в неделю. Через какое-то время, они стали бывать вместе и вне класса. Папа похоже не очень обращал на это внимания. Он всегда пропадал или в офисе или с приятелями-копами. Я тоже не обращала внимания, потому что Кэтлин казалась хорошим человеком, а у меня были свои друзья, так почему их не должно быть у матери?" Меган закрыла глаза и по бледной щеке скатилась слеза. "Я и не знала, что друзья должны разбивать семьи," отрывисто прошептала она.

    Меган выглядела такой маленькой и такой потерянной. И Рэнди впервые увидела грустную и одинокую юную девочку, которая жила в этой ожесточившейся женщине.

    И ее сердце разрывалось.

    Снова, она позволила голосу сердца повелевать собой и раскрыла объятия; молча предлагая этой юной девочке уют, которого она лишилась много лет назад.

    И шмыгнув носом и вздохнув, та его приняла.

    "Они не должны," прошептала брюнетка светлой голове под своим подбородком. "И обычно не разбивают. Но иногда такое все же случается. Даже если они этого не хотят."

    И вечер завершился так же, как и день – маленькая фигурка нашла приют в теплых уютных руках. Рэнди горевала из-за боли, которую пришлось пережить ее пациентке. Но что-то подсказывало ей, что во всей этой истории было нечто большее. Чего даже Меган не знала. Но высокая женщина сомневалась, что у нее когда-либо будет возможность узнать наверняка.

***

    "Ты точно к этому готова?" с усмешкой спросила Рэнди, и зеленые глаза вперились в нее. "Если нет, я могу оставить ее еще на некоторое время."

    "Если ты немедленно не снимешь эту чертову штуку, я сама ее сорву," простонала блондинка. "А потом засуну ее в такое место, которое очень расстроит тебя и проктолога."

    "Господи, некоторые женщины такие ворчуньи," шутливо пожаловалась доктор и принялась снимать шину со стройной ноги писательницы. После долгих шести с половиной недель Меган была уже более чем готова избавиться от ограничивающей свободу повязки. Пару дней назад они уже сняли шину с руки, но доктор решила оставить шину на ноге подольше. Меган делала упражнения по ходьбе и Рэнди хотела, чтобы она пользовалась костылем, пока нога не окрепнет.

    Когда нога наконец была освобождена из заточения, Меган в блаженстве вздохнула. Доктор одарила ее понимающей улыбкой и умелыми руками начала изучающее массировать конечность. Это позволяло ей одновременно размять мышцы и почувствовать, если что-то было не в порядке.

    Господи, у нее такой усталый вид, думала писательница. Она не на шутку волновалась. Прошедшая неделя была нелегкой – кошмары посещали высокую женщину каждую ночь. Меган лежала в постели, слушала душераздирающие мольбы Рэнди, она просила загадочную Кейси не оставлять ее. Раз за разом писательница хотела пойти к ней, и раз за разом проклинала сломанные конечности, которые не давали ей это сделать. Пару раз Меган пыталась выспросить стойкого доктора об этих кошмарах; однажды даже напрямую спросила – кто такая Кейси. Но брюнетка вежливо отказывалась обсуждать свои сны, и лишь говорила, что Кейси была ее другом. Эти неопределенные ответы и нежелание подруги довериться ей расстраивали молодую писательницу. И ей было невыносимо любопытно узнать, кто же эта часто упоминаемая Кейси. Ее буйное писательское воображение было склонно предполагать, что Кейси была возлюбленной доктора, которую та любила и потеряла.

    Меган изучала лицо женщины полностью сосредоточенной на ее ноге. Волевые высокие скулы, которые только на прошлой неделе были оттенены здоровым загаром, теперь были бледны. Полные красные губы, всегда бывшие на грани улыбки, сейчас были плотно сжаты и едва розовые. А глаза, что однажды заключали в себе все тепло и красоту летнего неба, теперь были потухшие и серые.

    Проклятье, Рэнди, пожалуйста, впусти меня. Позволь попытаться помочь тебе, как ты помогла мне. Ты дорога мне, Рэнди, больше чем подозреваешь. Даже больше, чем я сама могла подумать. Мне больно видеть, как ты страдаешь, больно что я ничего не могу с этим поделать.

    Будто почувствовав мысленную борьбу блондинки, Рэнди подняла взгляд и нежно улыбнулась. Эта улыбка, к огорчению писательницы, превратила ее в желе.

    "Ну как, хочешь устроить этой ноге небольшую пробежку?" поинтересовалась доктор.