В плену Левиафана - [9]

Или что-то еще?

Об удавке Алексу ничего доподлинно не известно. Очень осторожно, стараясь не потревожить мертвого, он проводит пальцем по полосе: ощущения рубца не возникает. Остается лишь послюнить палец и снова приложить к шее синьора Тавиани, что Алекс после некоторых колебаний и делает. Полоса тотчас же теряет свой безупречный вид, а на подушечке пальца появляется красное пятно. Это не кровь, а следы от туши или фломастера.

Скорее всего фломастера, учитывая легкий спиртовой запах. Такие нелепые игры в раны и кровь больше свойственны мальчишкам, а не старикам. Пятилетнему Эрику, а никак не синьору Тавиани, которому вот-вот стукнет девяносто. Рисованная полоса несколько принижает торжественность момента, переводит смерть из разряда драмы или даже высокой трагедии в плоскость водевиля. Подобное положение дел кажется Алексу неправильным, и он решает избавить шею синьора Тавиани от дурацкой компрометирующей полосы. Через несколько минут операция по очистке успешно завершена, правда, носовой платок, вытащенный Алексом из кармана мертвеца, оказался безнадежно испорченным. Но вряд ли кто-то озаботится платком, когда речь идет о кончине старейшего жителя К. Остается слегка подтянуть галстучный узел и — все.

Готово.

Синьор Тавиани стараниями Алекса вновь превратился в благообразного старца и полностью готов ко встрече с представителями полиции, которые должны констатировать его смерть. Заодно нужно поставить в известность кого-то из врачей, синьора Фреддури, к примеру. Он живет в нескольких кварталах от старика, и его присутствие совсем не помешает.

…Последующие события развивались довольно рутинно: вызванный Алексом синьор Фреддури (врач общей практики) констатировал смерть от сердечного приступа. Вызванные синьором Фреддури представители полиции коротко допросили Алекса. В ходе десятиминутной беседы Алекс почему-то не упомянул об истинной причине визита (запонках из арабских монет). Он сообщил синьору Виладжо, лично снимавшему показания, что заглянул к старику, чтобы вернуть пять евро.

— Что еще за пять евро? — удивился синьор Виладжо.

— Долг за вчерашнюю покупку. Синьор Тавиани вчера купил у меня рубашку за тридцать пять евро. И дал две купюры по двадцать евро. Сдачи у меня не было, и мы договорились, что пять евро я занесу ему сегодня. Я пришел и увидел все это… Что мне делать с пятью евро?

— Положи их обратно в кассу, а лучше — купи цветов на эти деньги. Выразишь таким образом почтение к покойному, — после небольшой паузы посоветовал Алексу синьор Виладжо. — А деньги старику больше не понадобятся.

После этого Алекс был отпущен на все четыре стороны. Он вернулся в магазин и до конца рабочего дня размышлял о смерти синьора Тавиани, а также о красной полосе, которая была им уничтожена. Правильно ли он поступил, стерев фломастер? Наверное, правильно, ведь таким образом он защитил старика от ненужных пересудов. В К. годами ровным счетом ничего не происходит, и на любое микроскопическое событие жители набрасываются, как голодные собаки на кость. Смерть микроскопическим событием не назовешь, ее обстоятельства все будут рассматривать едва ли не под лупой. И кривотолков, связанных с полосой на шее покойного, избежать не удастся. Синьору Тавиани припомнят и нелюдимость, и обособленное существование, и прошлое, в котором был подъем на гору, к убитым альпийским стрелкам.

Нет, Алекс все сделал правильно.

Другое дело — запонки. То, что совершил Алекс, можно назвать банальным воровством. Он прикарманил вещь, ему не принадлежащую, но тут стоит вспомнить мудрое изречение синьора Виладжо: «Деньги старику больше не понадобятся». С некоторой натяжкой это можно отнести и к запонкам, ведь они склепаны из монет.

Успокоив себя таким образом, Алекс переключился на мысли о предстоящих похоронах: наверняка в ближайшие дни все будут говорить только о них. И Алекс автоматически станет героем дня, вторым по значению после главного ньюсмейкера — синьора Тавиани. Ведь это он обнаружил тело! Во второй половине дня к нему уже заглянуло несколько человек. Но вовсе не для того, чтобы прикупить рубашку или галстук: в основном все жаждали подробностей, а изложить их можно было за минуту. Что Алекс и делал, раз за разом повторяя унылую историю про пять евро, никого она особенно не вдохновила. Вдохновляло другое: сам синьор Тавиани. До сих пор Алекс считал его малоприметной личностью, не самой выдающейся деталью городского пейзажа, но оказалось, что это далеко не так. Смерть сторожа самым неожиданным образом высветила его жизнь, в которой был и неожиданный отъезд из К., и такое же неожиданное возвращение.

Трое из пяти посетителей поведали Алексу, что синьор Тавиани в молодости служил в местной полиции. И был тем самым далеким предшественником синьора Виладжо, кто положил под сукно дело об убийстве альпийских стрелков. Еще двое прояснили подробности: именно синьору Тавиани принадлежало окончательное решение об их посмертной судьбе. Именно синьор Тавиани решил не спускать трупы в долину, а похоронить их на плато. Неизвестно, пошел ли он на поводу местных жителей, не желавших принять на своем кладбище чужаков, или сам инициировал такое к ним отношение. Но факт остается фактом: солдаты остались на плато. А синьор Тавиани возглавлял полицию еще два года и за это время проявил себя высококлассным специалистом: раскрыл несколько преступлений, связанных с кражей скота, обнаружил в горах беглого эсэсовца, перекрыл канал нелегальных поставок красной ели. Ему прочили перевод в Тренто, но из