В пекло по собственной воле - [3]

— Я тоже его понимаю! — перебила я. — Не понимаю только одного — почему вы прячете головы в песок, как страусы? Страшно расставаться с добрыми милыми сказками? Страшно смотреть фактам в лицо? Среди вас нашелся человек, который предал вашу дружбу. Конечно, это горько, это — больно! Я понимаю. Предатель — это тот же убийца. Он убивает веру. Но только в тех, в ком она слаба! Если вы откажетесь искать предателя, я перестану вас уважать — и тебя, Грэг, и Чугунка!

Если бы Григорий Абрамович мог двигаться, он бы вскочил и принялся вытирать носовым платком свою лысину. Потому что он явно разволновался.

«Уважать она нас перестанет! — закричал он на меня. — Нам, между прочим, простительно! Мы свои жизни прожили. И прожили так, что не стыдно — ни за себя, ни за друзей! А вот как ты жить будешь, если сейчас отступишь? Как в зеркало на себя смотреть будешь? Мы с Чугунковым не верим? А ты сама-то веришь, что этот шпион существует на самом деле? Что ты не придумала его?»

— Верю! — упрямо кивнула я головой.

«Раз веришь — ищи его. Сама ищи! — Грэг уже успокоился и смотрел на меня мудрым взглядом человека, который знает ответы на все мои вопросы. — Не спрашивай у нас ни разрешения, ни совета. Мы все равно не дадим тебе ни того, ни другого».

Я хотела сказать ему, что была уверена в том, что он не станет отговаривать меня от моего намерения, но тут дверь в палату распахнулась настежь и на пороге появился запыхавшийся Игорек.

— Вот ты где! — сказал он и покосился на Григория Абрамовича. — Здравствуйте, Григорий Абрамович… А мы с ног сбились — тебя разыскиваем. Срочно вылетаем, самолет уже ждет в аэропорту.

— Что случилось-то? — спросила я, поправляя одеяло на груди Григория Абрамовича.

— «Ан-24» нырнул в Каспий! — выпалил Игорек. — На борту — двадцать человек. Воздуха у них часов на пятнадцать. Но это лишь в том случае, если корпус самолета не получил серьезных повреждений и в салоне вообще остался воздух… Нашу группу включили в число спасателей. Только что пришел факс из Центроспаса.

Я поняла, что счет пошел на минуты.

— Извините, Григорий Абрамович, — сказала я уже от дверей. — Сами видите. Работа есть работа. Спасибо за разговор…

Игорек посмотрел на меня диковато и вышел вслед за мной из палаты.

— Да! Еще тебе генерал Чугунков из Москвы звонил! — сообщил он моей спине, еле поспевая за мной по больничному коридору.

— Что сказал? — насторожилась я.

— Свидание тебе назначил, — съехидничал Игорек. — Сказал, через три часа встречается с тобой на борту спасательного судна «Посейдон».

— Передать мне больше ничего не просил? — спросила на всякий случай, хотя была уверена, что Чугунков ни словом не обмолвится по телефону о том, что занимает сейчас мои мысли.

— Не-ет… — протянул Игорек растерянно и в то же время подозрительно. — Он меня в ваши контрразведочные секреты не посвящал.

— Они такие же мои, как и ваши с Кавээном, — огрызнулась я в ответ.

Мы выбежали из больничного корпуса и буквально наткнулись на красно-синий спасательский «уазик», за рулем которого постукивал от нетерпения пальцами по рулевому колесу Кавээн. Едва мы с Игорем ввалились в машину, как «уазик» рванулся с места и буквально полетел по улице. Кавээн водил машину мастерски, в молодости он был автогонщиком и даже участвовал однажды в ралли Париж — Дакар в составе команды Минского автозавода, выступавшей на «БелАЗах». Первого места они тогда не взяли, но «откатались очень даже неплохо», по выражению Кавээна.

Он вырулил на один из проложенных по всему Тарасову спецмаршрутов, согласованных с ГИБДД, включил сирену с мигалкой, что-то там переключил, на что-то нажал, и «уазик», который и без того летел как стрела, понес, как пуля. Казалось, мы просто перепрыгиваем через машины, которые Кавээн обгонял. Милиционеры провожали нас плотоядными, но разочарованными взглядами.

Через четыре минуты мы бежали по летному полю к «ЯК-42», мотор которого уже работал, оглушая нас закладывающим уши ревом.

Через час с небольшим мы пролетели над устьем Волги и я увидела странную картину: река разделилась вдруг на множество маленьких речек, переплетающихся между собой, как кровеносные сосуды…

Еще через сорок минут мы уже ехали из аэропорта Красноводска на берег Каспия, чтобы прыгнуть в катер и помчаться к месту катастрофы.

В красноводском аэропорту нас встретил молодой лейтенантик-туркмен и передал мне пакет с приказами и прочими документами по катастрофе. Пока мы плыли по Каспию к месту падения самолета, я пробежала глазами все самое необходимое: координаты, глубина, метеорологический прогноз, гидрогеологическая и сейсмологическая обстановка в районе падения, предполагаемая причина катастрофы и установленное к этому часу число жертв…

Вдруг мой взгляд буквально споткнулся на одной фамилии в списке пассажиров, который в тот момент я держала в руках.

— Игорь! Дядя Саша! — крикнула я, отвлекая их от увлекательного занятия — они пытались разглядеть впереди «Посейдон», хотя до него было еще миль десять. — Идите сюда! Вам знакома фамилия Менделеев?

— Химик! — лаконично ответил Кавээн.

— Командир, издеваешься? — обиделся Игорек. — Кому она не знакома?