В паутине южной ночи - [11]

Куропаткин был уверен, что Седов занимается частной практикой. Либо же он получил от своих клиентов столько денег, что работать ему уже не надо было. Но есть еще и третья версия. Седову могли угрожать, поэтому ему пришлось оставить работу.

Эта версия нравилась Куропаткину больше остальных. Потому что именно в ней можно было найти ключ к решению проблемы. В конце концов, убийца мог охотиться именно за Мариком Седовым. Но чтобы отвести от себя подозрения, убил еще двоих — на всякий случай. Так что стоит покопаться в прошлом Седова. Правда, этим будет заниматься не он, а земляки погибшего, по совместительству коллеги Куропаткина.

Он вытянул ноги и задумался. Эти убийства произошли одно за другим, что указывает на закономерность, нежели на совпадение. Интуиция подсказывала ему, что нужно обратить более пристальное внимание на Седова, которого убили самым последним. Надо еще раз сходить в «Янтарь», ведь не может быть, чтобы не было ни одного свидетеля. Впрочем, в случае с этими тремя трупами дело обстояло именно так. И всё же оставался один номер, тридцать седьмой, по соседству с тридцать шестым номером, в котором проживал Седов, где отдыхающих Куропаткин не застал ни утром, ни вечером. Видимо, люди с раннего утра загорали на пляже, а вечером отдыхали в кафе. Он решил, что надо будет пойти к ним сегодня, в обеденное время. Или лучше отправить Булыгина, чтобы тот узнал, когда они бывают в санатории и когда смогут поговорить с Куропаткиным. Потому что опрос свидетелей Куропаткин пока что не мог доверить стажеру, несмотря на его хватку и сообразительность.

Этим же вечером Куропаткин встретился с Валерием Житиным, армейским другом Фомина, из-за которого тот и поехал на Черное море, а не на Азовское. Житин плакал, не стесняясь слез, и рассказывал факты из их с убитым Фоминым службы в погранвойсках. Куропаткин проверил — Валерий Житин только что сошел с поезда, и тому было подтверждение: не только билет, оставшийся у Житина, но и свидетельство проводницы, запомнившей Житина из-за его пристрастия к чаю, который тот постоянно требовал у нерадивой служащей. На глазах распалась еще одна версия, которую Куропаткин строил на армейском дружке Фомина.

— Так вы не знаете, кто мог совершить покушение на вас? — вопросил Куропаткин.

— Понятия не имею, — вздохнул Денис. — Я здесь никого не знаю, никому неприятностей не доставлял, ни с кем не ссорился, не участвовал, не привлекался…

Он вдруг вспомнил ту красотку в умопомрачительном платье, которую он вчера ночью привел в номер. На секунду ему захотелось рассказать о ней уставшему, бледному следователю, но он тут же передумал. Эта женщина к делу не относится. Смешно предполагать, что это она таким вот изощренным способом мстит ему за несостоявшуюся ночь. Или, вернее, за его мужскую несостоятельность, сопряженную с многодневным пьянством.

— Как долго вы здесь находитесь? — спросил следователь. — Я спрашиваю, чтобы понять, может быть, вам только кажется, что вы никому не доставили неприятностей, может, вы что-то упустили, — разъяснил следователь.

— Завтра будет пятый день, как я здесь, — поник Денис. — За все это время я общался только с Джен Эйр, — вырвалось у него, — у меня с ней была небольшая стычка, но глупо думать, что она…

— Джен Эйр? — изумился следователь.

— Ну, это горничная, — засмеялся Корнилов. — Это я ее так прозвал. У нее, знаете ли, такой чепец…

Он уже жалел, что пошел в милицию. Жалел, что сидит напротив этого равнодушного человека, который, пожалуй, даже младше его" o, и рассказывает ему про Джен Эйр. А вместо этого мог бы купаться в море, ведь очень скоро он уже поедет домой, а за все время он так и не удосужился позагорать и искупаться. Видимо, капитан Куропаткин это тоже заметил: и неестественную для курортника бледность Дениса, и его одутловатость, и красные глаза. И стойкий, невыветриваемый запах перегара.

— Что, подозрительный тип, да? — подмигнул Денис капитану.

— Не подозрительный, просто странный, — ответил Куропаткин.

Денис пожал плечами. А что тут странного? У него погибла жена, его рыжеволосая красавица. Он наше;) утешение в алкоголе и находил его все это время. А вчера решил найти утешение в женских объятиях. И не нашел. Потому что уснул раньше, чем попал в эти самые объятия Впрочем, неизвестно, попал бы он в них, даже если бы не уснул. Может, он выгнал бы эту женщину, потому что заниматься любовью с кем-то сейчас казалось ему кощунством. Хотя кто говорит о любви? Это мог быть просто секс… Но беда в том, что и секса Денису не хотелось. О чем вообще может идти речь, о каком сексе, если его жена покоится на кладбище?

Просто Денпс подумал, что он сможет отвлечься, если останется с той женщиной на ночь. Он ошибся. Хотя как он может это утверждать, если так и не остался с ней ночью? Задумавшись, он не сразу услышал слова капитана.

— Что? Воды? О, было бы прекрасно! Он с жадностью выпил два стакана прохладной воды, не имеющей ни вкуса, ни запаха, и постарался привести мысли в порядок. Но те не слушались, разбредались по лабиринтам мозжечка, прятались в самых укромных уголках и не желали сотрудничать со следователем Куропаткиным. Денису вдруг пришло в голову, что представитель правоохранительных органов не должен иметь такую несерьезную фамилию.