В паутине дней - [22]

Никогда не забуду их глаза, когда я говорила с ними в то серое утро. У Марго – черные и холодные как лед, у Маум Люси – прищуренные и непроницаемые. Глаза Вина шмыгали, старательно избегая встречи с моим взглядом. Мне вдруг почудилось, что я в Африке, и дом с хижинами исчезли. Я видела только буйные, как в джунглях, заросли молодняка, что поднимались за их спинами, их лица, поднятые ко мне, притихшие и растерянные. И тут я вспомнила, как сказал Сент-Клер, когда я настаивала на том, чтобы иметь абсолютный авторитет у негров:

– Думаю, вы сможете его добиться.

Отпустив их, я спустилась с крыльца и направилась через чащу, буйно заросшую бледным ароматным плющом, увившим деревья и тропинки, ведущие к домику для надсмотрщика. В нем было тихо, двери и окна закрыты, и это возмутило меня. С какой стати Таун спокойно себе спит, когда все остальные заняты делом? Или она пользуется особыми привилегиями у Сент-Клера в отличие от них?

Я настойчиво постучала в дверь и в нетерпении поджидала ответа, потом услышала какое-то движение, и затем дверь наполовину приоткрылась, и Таун с заспанными глазами выглянула ко мне:

– Да, мэм? Что вы хотите?

Я решительно объявила ей, что для нее есть работа. Ей пора подниматься. Она пристально смотрела на меня, и в ее глазах я увидела ту же враждебность, что нередко появлялась во взгляде Марго.

– Хотите, чтоб я работала, миз Сноу?

– Да. Надо помочь Марго по дому.

Она окинула меня взглядом с ног до головы.

– А хозяин Сент-Клер сказал, чтоб я заработала?

– мягко спросила она.

Я сказала, что теперь всем распоряжаюсь я. Она, как и все остальные, должна выполнять мои указания.

Она слушала меня с широко открытыми глазами. Когда я закончила, она улыбнулась мне как неразумному ребенку.

– Вы спросите у мистера Сент-Клера, хочет он, чтобы я заработала, – так же мягко проговорила она.

– Коли скажет заработать – я заработаю.

Она тихо затворила дверь перед моим носом, и я услышала, как упал крючок. Я осталась, поверженная этой улыбающейся женщиной.

Но я решила вернуться к этому вопросу потом. Теперь мне надо позавтракать и сказать Руперту, что мы с ним едем в Дэриен. Он был так взволнован, словно это большой праздник, и весь завтрак обсуждал, какие панталоны ему лучше надеть.

Мы собрались уходить как раз, когда Марго покатила Старую Мадам в столовую завтракать, и, надевая накидку, я услышала, что по лестнице спускается Сент-Клер. Я быстро надела шляпу и побежала за ним с бумагой, которую я написала ночью при свечах. В ней в официальных выражениях, какие я смогла подобрать, говорилось о том, что некто Сент-Клер Ле Гранд получил от Эстер Сноу сумму в триста долларов под шесть процентов.

Когда я подошла к нему в нижнем зале, он обернулся и облокотился на перила в своем пурпурном заплатанном халате. Несмотря на заплаты, он все равно выглядел, как настоящий джентльмен.

Я вручила ему бумагу, и он несколько презрительно посмотрел на нее.

– Вы хотите, чтобы я это подписал?

– Да, пожалуйста.

Он лениво подошел к конторке и вывел на расписке свое имя изысканным почерком, который так поразил меня еще в его письме. Затем, не говоря ни слова, вернул ее мне. Я неторопливо посмотрела, все ли сделано по форме, и убрала бумагу в сумочку.

– Мы с Рупертом отправляемся в Дэриен, – сказала я ему, – присмотреть мула и договориться о починке мельницы.

– Ну этим могу заняться я.

– Лучше я сама этим займусь. Я хочу приобрести хорошего мула за небольшую цену и договориться, чтобы ремонт рисовой мельницы обошелся недорого.

– Значит, вы думаете, я не способен заключить выгодную сделку.

– Я этого не говорю. Но я знаю, что справлюсь и сама.

Он как-то странно посмотрел на меня.

– Охотно верю. Я начинаю думать, что вы твердая женщина, Эстер Сноу.

– Не думаю, что нужна особая твердость для того, чтобы за приемлемую цену договориться о необходимых услугах.

Он продолжал пристально смотреть на меня, и в глазах его мерцал огонь, который меня смущал и был мне непонятен.

– И тем не менее некоторые так полагают.

Рассердившись, как и всегда, на его манеру переводить беседу на личности, я закуталась в накидку и сказала Руперту, что нам пора. Тут я машинально бросила взгляд на себя в зеркало в золоченой раме, что висело на стене в зале.

У меня за спиной вновь раздался его голос:

– И все же вы женщина – несмотря ни на что, должен признать это.

Мне не понравилась насмешливая интонация в его голосе, так что я ничего ему не ответила на это, а протянула мальчику руку.

– Пошли, Руперт, – сказала я. Мы вышли через парадную дверь и стали спускаться к причалу, где на баркасе нас ждал Вин.

Дэриен был совсем не таким, как в мой первый вечер, когда я приехала и ждала встречавшую меня лодку. Тогда он был пустым, а теперь негры кружили по песчаным улицам, разодевшись во все лучшее, что у них было, и двери ветхих лавок были настежь распахнуты в надежде привлечь своими дешевыми товарами – как я заметила, однако, по явно завышенным ценам – негритянские заработки.

Кроме хозяев магазинов, их помощников и парочки-другой оборванцев, белых почти не было видно.

Было там несколько мужчин в залатанных костюмах и женщин в дешевеньких ситцевых платьях, чьи бледные лица были прикрыты шляпками от солнца. Даже эти быстро делали покупки и проходили, как бы не желая смешиваться с толпой освобожденных чернокожих работяг.