В Париже дорого умирать - [8]

Помещение все больше наполнялось людьми, и нас постепенно оттесняли все ближе и ближе к стене.

Луазо улыбнулся.

— Но poule,[1] способная принять такую позу, заработала бы состояние на улице Город-дю-Моруа, — произнес старший инспектор.

Луазо изъяснялся, как всякий офицер полиции. Полицейских легко узнать по манере речи, поскольку привычка выдавать точные факты придает их речи особую четкость. Как в письменном рапорте — сперва факты, потом вывод, а ключевые слова — вроде названия улиц и номеров автобусных маршрутов — подчеркиваются, чтобы их могли запомнить даже молодые полисмены.

Бирд снова обратился к Жан-Полю: ему не терпелось продолжить обсуждение картины.

— Однако вы должны отдать ему должное — техника «trompe l’oeil» просто великолепна, очень тонкая работа. Посмотрите, как вырисована бутылка кока-колы.

— Он срисовал с фотографии, — ответил Жан-Поль. Бирд наклонился поближе к картине, чтобы лучше рассмотреть.

— Черт меня побери! Вот скотина! — воскликнул он. — Это и впрямь чертово фото. Вы только поглядите! — Бирд ткнул пальцем в край бутылки и воззвал к окружающим. — Гляньте сюда! Это взято из цветной рекламы. А также печатная машинка и девушка, — указал он на другие части картины.

— Прекратите тыкать пальцем в картину! — воскликнула женщина с зелеными тенями. — Если вы еще раз прикоснетесь к полотну, вас попросят покинуть помещение. — Она повернулась ко мне. — Как вы можете просто стоят вот так и позволять им подобные выходки? Если художник увидит, то взбесится.

— Он и так взбесился! — отрезал Бирд. — Подумать только, что найдутся те, кто заплатит деньги за рисунки, вырезанные из книжек с картинками.

— Это вполне законно, — сообщил Жан-Поль. — Это «objet trouve».

— Чушь! — отрезал Бирд. — «Objet trouve» — это кусочек лесоматериала или поделочного камня. Что-то, в чем художник обнаружил невыявленную красоту. А что можно увидеть в куске рекламы? Что можно разглядеть в рекламе, которую суют тебе под нос буквально на каждом шагу, кроме ничтожности?

— Но каждый художник имеет право…

— Художник?! — фыркнул Бирд. — Проклятый мошенник! Скотина чертова!

Мужчина в смокинге с тремя шариковыми ручками в нагрудном кармане обернулся.

— Что-то я не заметил, чтобы ты отказался от шампанского, — сказал он Бирду, обращаясь на ты. Хоть это была и обычная форма обращения в художественной среде, прозвучало она намеренно грубо.

— Лично у меня в бокале… — вмешался Жан-Поль и, выдержав паузу, выплюнул оскорбление: — Был сотерн с алка-зельтцером.

Мужчина в смокинге ринулся к нему, намереваясь схватить за грудки, но старший инспектор Луазо заступил ему путь и получил легкий удар по руке.

— Тысяча извинений, старший инспектор, — сказал мужчина в смокинге.

— Ерунда, — ответил Луазо. — Надо было мне смотреть, куда иду.

Жан-Поль подталкивал Бирда к выходу, но они продвигались слишком медленно. Мужчина в смокинге наклонился к женщине с зелеными тенями для век и громко проговорил:

— Они не хотели ничего плохого, просто немного перебрали. Но не беспокойтесь, они немедленно уйдут.

Он оглянулся на Луазо, желая убедиться, что его глубокие познания в человеческой натуре нашли своего адресата.

— Он вместе с ними, — кивнула на меня женщина. — Я сперва подумала, что он из страховой компании.

Я услышал, как Бирд сказал: «Я этого так не оставлю. Он мерзкая скотина».

— Может быть, — тактично проговорил человек в смокинге, — вы окажете любезность проследить, чтобы с вашими друзьями не приключилось никаких неприятностей на улице?

— Если им удастся выбраться отсюда целыми и невредимыми, то они и на улице сами справятся, — пожал плечами я.

— Раз уж вы не понимаете намеков, — заявил Смокинг, — то позвольте внести ясность…

— Он со мной, — сообщил Луазо.

Мужчина смутился.

— Прошу прощения, старший инспектор.

— Мы все равно уходим, — кивнул мне Луазо.

Смокинг улыбнулся и повернулся к женщине с зелеными тенями.

— Можете идти куда хотите, а я останусь здесь, — сказал я.

Смокинг развернулся, как марионетка.

Луазо положил ладонь мне на плечо.

— По-моему, вы хотели поговорить о том, как вам получить вид на жительство в префектуре.

— У меня нет никаких проблем с получением вида на жительство, — сообщил я.

— Именно! — отрезал Луазо и двинулся сквозь толпу к выходу. Я последовал за ним.

Возле входа на столе лежали вырезки из газет и каталоги. Женщина с зелеными тенями окликнула нас. Она протянула руку Луазо, затем пожала руку мне. Ее ладонь была вялой, как часто бывает с женщинами, будто они исподволь ожидают, что мужчина поцелует им руку.

— Пожалуйста, оставьте запись в книге отзывов, — попросила она.

Луазо наклонился к книге и четким почерком написал «Клод Луазо», а в графе «комментарии» добавил «вдохновляюще».

Женщина развернула книгу ко мне. Я написал имя, а в комментариях записал то, что писал обычно: «бескомпромиссно».

Женщина кивнула.

— И ваш адрес.

Я собрался было возразить, что никто больше не оставлял своего адреса, но когда симпатичная молодая женщина просит адрес, я, как любой нормальный мужчина, не склонен скрытничать. И написал: «Пти-Лежьонер, ул. Св. Фердинанда, 17 окр.».

Женщина улыбнулась Луазо, как старому знакомому.