В парализованном свете. 1979—1984 (Романы. Повесть) - [47]
— Да не Таранов, а Таганков, — холодно поправил его Виген Германович, ощущая неприятное подергивание в правой части груди и все более внутренне раздражаясь. Неужели все теоретики столь многословны и глупы?
— Такого не знаю, — поджал губы Непышневский.
— Из степановской лаборатории. Младший научный сотрудник.
— Даже не слышал.
— Собираемся принять его в наш отдел.
— Химика? К нам?!
— Вы ведь работаете… Непышневский только тяжело вздохнул.
— Так вот. Нужно собрать о нем самую подробную информацию. Хочу попросить вас. Как нашего ведущего теоретика…
— Нет, — упрямо замотал головой старик. — Не знаю. Не знаком. Вы уж кого-нибудь еще. Помоложе…
Виген Германович не отводил взгляда, а теоретик, напротив, все прятал глаза, опускал голову, отворачивался. Виген Германович смотрел пристально, не мигая. И чем дольше — тем с меньшей симпатией.
— Не хотите? — задал он наконец прямой вопрос.
А теоретик все юлил, не находя места своим глазам и рукам. Такая нечуткость оскорбила Вигена Германовича, который хорошо относился к своим сотрудникам, требуя, однако, взамен доброго отношения и с их стороны. «Зачем я его только в отделе держу? — с досадой подумал он. — Пользы ведь никакой».
— Почаще бывайте на своем рабочем месте, — строго посоветовал начальник отдела. — А то каждый раз приходится искать неизвестно где.
Когда Непышневский ушел, Виген Германович с тоской посмотрел ему вслед. «С молодыми, конечно, работать легче. Что ни говори, пенсионный возраст — это все-таки пенсионный возраст».
Он снял телефонную трубку, снова набрал трехзначный номер, но на этот раз другой.
— Слушаю, — по-военному четко ответили на том конце провода.
— Зайди.
— Сию минуту, Виген Германович.
Опять приходилось прибегать к услугам Праведникова. Праведников, Праведников — везде один Праведников. Незаменимый человек. Если что ответственное, неприятное, щепетильное, так обязательно выручит Никодим Агрикалчевич. Он тебе и контрольный редактор, и на все случаи жизни. Преданный, верный, надежный, опытный сотрудник. Но не может же вся работа в отделе держаться на одном Никодиме Агрикалчевиче. «Кадры нужно готовить, кадры», — размышлял Виген Германович.
В это время в бесшумно приотворившуюся дверь просунулась очень крепкая, до блеска отполированная, загорелая лысина.
— Заходи, Никодим Агрикалчевич. Присаживайся. Как дела? Как там поживают наши вопросы организации и управления? Какие успехи? Какие трудности?
— Работаем, — с готовностью откликнулся контрольный редактор.
«Вот золотой человек, — не переставал восхищаться про себя Виген Германович. — Никогда не ноет. Ничего не просит. Всегда подтянутый, бодрый, жизнерадостный».
— Одно только… — словно прочитал мысли начальства контрольный редактор. — Орленке бы проработать некоторые вопросы. Дней бы на десять в библиотеку его.
— Даю ему три недели, — щедро распорядился Виген Германович.
— Ну что вы… — даже покраснел контрольный редактор.
— К тебе, Никодим Агрикалчевич, встречная просьба.
— Слушаю!
Контрольный редактор даже привстал, весь обратился в слух.
— Таганкова знаешь?
— Это…
— Из отдела Сироты, степановская лаборатория.
— Ну-ну!
— Хотят перевести его к нам в отдел. Собственно, уже перевели. С завтрашнего дня.
— Что за человек? — встрепенулся Никодим Агрикалчевич. — Чья кандидатура?
— Вот и я бы хотел это знать.
— Узнаем, — заверил начальника Н. А. Праведников.
Виген Германович взглянул на часы.
— Побывай там завтра же. С самого утра.
На следующий день, 3 июля, Никодим Агрикалчевич вместо того, чтобы идти домой отдыхать после ночного дежурства в Машинном зале, отправился в лабораторию, где работал Таганков. О его примечательном разговоре с Ласточкой и Калединым, в ходе которого, впрочем, мало что прояснилось, читатель уже знает. Отметив про себя все же вызывающее поведение и развязные манеры степановских сотрудников и сопоставив все увиденное и услышанное с упорно циркулировавшими по институту слухами о вредном действии так называемых кетенов на человеческий организм, Никодим Агрикалчевич получил возможность лично убедиться в том, что общественность бьет тревогу не напрасно. Нанюхавшись одуряющих запахов, Никодим Агрикалчевич сам внезапно почувствовал легкое недомогание, но уже, видимо, не от сердца. Всю жизнь, сколько помнил себя, он панически боялся всевозможных опасных влияний, и вот теперь торопился завершить разговор в лаборатории, дабы поскорее отправиться восвояси. Собственно, он спешил лишь доложить о своих соображениях Вигену Германовичу Кирикиасу.
Виген Германович, внимательно выслушав доклад Никодима Агрикалчевича, понял его прежде всего в том смысле, что химики неуважительно отнеслись к представителю отдела информации — причем именно те из них, которые, можно сказать, были всем обязаны отделу, подарившему им идею новой перспективной тематики.
— Химия у них, Виген Германович, действительно вредная, — взволнованно рассказывал контрольный редактор. — Настоящая отрава. Даже у меня в голове что-то сдвинулось. Воздух — жуткий…
— Так-так, — качал головой Виген Германович, едва прикасаясь мягкими подушечками пальцев к зеркально отполированной столешнице. — А что Таганков?
Повести и рассказы, вошедшие в сборник, посвящены судьбам современников, их поискам нравственных решений. В повести «Судья», главным героем которой является молодой ученый, острая изобразительность сочетается с точностью и тонкостью психологического анализа. Лирическая повесть «В поисках Эржебет Венцел» рисует образы современного Будапешта. Новаторская по характеру повесть, давшая название сборнику, рассказывает о людях современной науки и техники. Интерес автора сосредоточен на внутреннем, духовном мире молодых героев, их размышлениях о времени, о себе, о своем поколении.
В 1977 году вышли первые книги Александра Русова: сборник повестей и рассказов «Самолеты на земле — самолеты в небе», а также роман «Три яблока», являющийся первой частью дилогии о жизни и революционной деятельности семьи Кнунянцев. Затем были опубликованы еще две книги прозы: «Города-спутники» и «Фата-моргана».Книга «Суд над судом» вышла в серии «Пламенные революционеры» в 1980 году, получила положительные отзывы читателей и критики, была переведена на армянский язык. Выходит вторым изданием. Она посвящена Богдану Кнунянцу (1878–1911), революционеру, ученому, публицисту.
Повесть «Судья» и роман «Фата-моргана» составляют первую книгу цикла «Куда не взлететь жаворонку». По времени действия повесть и роман отстоят друг от друга на десятилетие, а различие их психологической атмосферы характеризует переход от «чарующих обманов» молодого интеллигента шестидесятых годов к опасным миражам общественной жизни, за которыми кроется социальная драма, разыгрывающаяся в стенах большого научно-исследовательского института. Развитие главной линии цикла сопровождается усилением трагической и сатирической темы: от элегии и драмы — к трагикомедии и фарсу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В коротких рассказах молодой автор касается злободневных проблем, бичует бюрократизм, показуху, стяжательство, пьянство, властолюбие, угодничество и другие негативные явления жизни.
Автобиографическая повесть известного кировского писателя А. А. Филева (1915—1976) о детстве, комсомольской юности деревенского подростка, познании жизни, формировании характера в полные больших событий 20—30-е годы.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.