В парализованном свете. 1979—1984 (Романы. Повесть) - [108]
На улицах грязь. Машины размешивают, размазывают ее, разносят по всему городу. Зима идет, но не приходит. Осень уходит — никак не уйдет.
Часу во втором или третьем ночи человека известной наружности можно было увидеть в противоположном от Четвертого проспекта Монтажников конце Москвы — на улице Строителей-Новаторов. В четырнадцатиэтажной башне, к которой он теперь направлялся, горело уже только одно окно, не считая вертикальной перфорации лестничных пролетов. Удостоверение с фотографией на имя заведующего лабораторией Института биологических исследований Антона Николаевича Кустова лежало в левом нагрудном кармане его пиджака вместе с очками, которые, впрочем, он не носил постоянно, а находившийся также при нем паспорт имел штамп прописки, в точности соответствовавший адресу позднего его возвращения.
Не дойдя шагов сто до дома, человек остановился, запрокинул голову, стал высматривать что-то в вышине, считать этажи, и результаты этого подсчета, кажется, огорчили его. Он снова пересчитал — и снова расстроился. Лучше бы то окно не светилось.
Какое-то время человек колеблется. Какое-то время он стоит посреди тротуара в глубокой задумчивости и нерешительности. Но вот человек по фамилии Кустов — во всяком случае, в качестве такового он находится сейчас тут — заходит в темный двор, останавливается возле красных «Жигулей», проводит рукой в перчатке по лобовому стеклу с примерзшей к нему снежной крошкой, отпирает дверцу. Дверца щелкает. Из сумеречного нутра веет холодом нежилого, к которому примешиваются слабые живые запахи резины и машинного масла. Кожа пальто реагирует на каждое его движение. Словно кто-то невидимый тайно наблюдает за Антоном Николаевичем Кустовым, невольно выдавая себя этим неприятным поскрипыванием.
Примостившись на краешке сиденья, он запускает руку вглубь, в черноту и вот уже отключил сигнализацию. Потом вынимает из кармана пальто туго обтянутый бумагой сверток — вроде небольшой толовой шашки, — прячет его где-то в недрах и невольно вздрагивает, встретившись с собственным взглядом, отраженным в зеркале. Некоторое время он с недоверием вглядывается в вылепленное из тени и света лицо двойника: в светящиеся зрачки, провалы глазниц, разделенные ложбинкой переносицы и подчеркнутые снизу полоской упрямо сжатых губ, — и вот уже пытается вылезти из машины. Тянется ногой к земле, но не достает. Возникает мгновенное ощущение пропасти, гибельного провала. Наконец твердь нащупана. Слышно, как хрустнула подмерзшая за ночь почва.
Кустов снова включает сигнализацию, хлопает дверцей, звенит ключами, выдавливает таблетку на ладонь, давясь, проглатывает на ходу. Входит в подъезд, вызывает лифт, нажимает кнопку девятого этажа. Спохватывается. Нажимает «стоп». Кабина дергается и застывает. Кустов снова нажимает — в этот раз на седьмой. Даже бросило в жар. Когда-нибудь он так выдаст себя с головой. Этим — и еще постоянной путаницей с ключами.
В коридорчик-тупик выходят наружные двери трех нумерованных боксов, трех маленьких крепостей, от одной из которых у Кустова имеется ключ. Теперь ему нужно расслабиться. Расслабиться — и вперед. Как ни в чем не бывало. Вперед! — командует Кустов. Он поворачивает ключ, замок поддается, дверь открывается. Еще даже и не успев войти, он ощущает незримый отпор, враждебное поле, разделительную полосу отчуждения.
— Был у врача, — говорит он уже из передней, потом сидели с ребятами…
Мерзкая интонация. Ложь полуправды. Полуправда лжи. Он себя ненавидит в этот момент. Презирает. Почему эта старая женщина в некрасивом домашнем халате с отечным, совсем каким-то чужим лицом имеет над ним такую власть? Почему он ее боится? Зачем оправдывается?
— Тебе звонили. Есть будешь?
Сигарета, оставленная на блюдечке из-под варенья, дымит. Желтое масло никотина расползается по белой глазури. Первая атака отбита. В общем, кажется, обошлось. Или вот-вот обойдется.
— Кто звонил? — спрашивает Кустов.
— Разыскивали с работы. Ты что, там не был сегодня? Раньше ушел?
Пестрые кухонные занавеси не сходятся до конца. В промежуток просунулась фаллическая шишка кактуса — насыщенного хлорофиллом колючего огурца. Жена Кустова питает слабость к кактусам. «Наверно, за то, что они тоже уродливы», — думает Антон Николаевич.
А женщина чувствует: снова обман. Вместо мужа явился чужой. И так изо дня в день. Вот уже целый год. Сколько такое можно вынести? Сколько еще придется терпеть?
«Сейчас начнется вторая атака, — догадывается Антон Николаевич. — Пойдет глотать лекарство. Пить капли. От сердца». И точно — точно! — из ванной слышится стук лекарственных пузырьков, жалостливое бульканье воды. И так вот двадцать лет напролет. Двадцать лет тоталитаризма, тирании, подотчетности, страха. Невыносимо!
Женщина начинает хождение по комнате, по кухне и коридору, стягивает халат на груди. Взгляд становится гнилым и мутным от слез. Дыхание — прерывистым. Вот-вот начнется истерика. Ах нет, приступ — вот как называется это.
Отключиться, отвлечься, не думать, лечь и забыться. Но даже и в мыслях своих он уже не властен. Под постоянным рентгеном. Хроническая лучевая болезнь.
Повести и рассказы, вошедшие в сборник, посвящены судьбам современников, их поискам нравственных решений. В повести «Судья», главным героем которой является молодой ученый, острая изобразительность сочетается с точностью и тонкостью психологического анализа. Лирическая повесть «В поисках Эржебет Венцел» рисует образы современного Будапешта. Новаторская по характеру повесть, давшая название сборнику, рассказывает о людях современной науки и техники. Интерес автора сосредоточен на внутреннем, духовном мире молодых героев, их размышлениях о времени, о себе, о своем поколении.
В 1977 году вышли первые книги Александра Русова: сборник повестей и рассказов «Самолеты на земле — самолеты в небе», а также роман «Три яблока», являющийся первой частью дилогии о жизни и революционной деятельности семьи Кнунянцев. Затем были опубликованы еще две книги прозы: «Города-спутники» и «Фата-моргана».Книга «Суд над судом» вышла в серии «Пламенные революционеры» в 1980 году, получила положительные отзывы читателей и критики, была переведена на армянский язык. Выходит вторым изданием. Она посвящена Богдану Кнунянцу (1878–1911), революционеру, ученому, публицисту.
Повесть «Судья» и роман «Фата-моргана» составляют первую книгу цикла «Куда не взлететь жаворонку». По времени действия повесть и роман отстоят друг от друга на десятилетие, а различие их психологической атмосферы характеризует переход от «чарующих обманов» молодого интеллигента шестидесятых годов к опасным миражам общественной жизни, за которыми кроется социальная драма, разыгрывающаяся в стенах большого научно-исследовательского института. Развитие главной линии цикла сопровождается усилением трагической и сатирической темы: от элегии и драмы — к трагикомедии и фарсу.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
В геологической экспедиции решается вопрос: сворачивать разведку или продолжать её, несмотря на наступление зимы. Мнения разделились.
Отдыхающих в санатории на берегу Оки инженер из Заполярья рассказывает своему соседу по комнате об ужасах жизни на срайнем севере, где могут жить только круглые идиоты. Но этот рассказ производит неожиданный эффект...
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.
Судьба главного героя повести Сергея Ковалева тесно связана с развитием лесной промышленности Карелии. Ковалев — незаурядный организатор, расчетливый хозяйственник, человек, способный отдать себя целиком делу. Под его руководством отстающий леспромхоз выходит в число передовых. Его энергия, воля и находчивость помогают лесозаготовителям и в трудных условиях войны бесперебойно обеспечивать Кировскую железную дорогу топливом.