В ожидании чумы - [53]
За нами в отдалении спускались женщины и дети, впереди простиралось Кукулино, с домами, гнездами жизни, и с пепелищами – распавшимися черными костяками домов. Там и сям, посреди жарчайшего месяца лета, дымились трубы. Меня охватил озноб. У Тимофеева дома, не его уже, не Агны, не моего, неведомый человек, новый хозяин без лица и без возраста, оправлял кровлю. Даже в самые лучшие дни моей юности деревья не казались мне такими зелеными. Над болотом и на западе за Давидицей желтовато стелились скошенные нивы, по ним неслышно и плавно ступали тени облаков. А между двумя крепостями собирались малые и большие группы пришельцев: солнце взблескивало на отточенных косах. «Знают уже, поджидают нас», – прикрывая страх, шепнул Нетко Кукулинский. Он был молод, как и многие. Вчера еще, мастеря себе буковые рогатины, мы не ведали, что вот так остановимся в раздумье, не зная, как приступить к бою, не абы какому, а нашему – за свой кров и порог, не на жизнь, а на смерть. Увидев все воочию, мы не сразу освободились от нерешительности. Я понимал: в нападение мы пойдем тем же медленным, осторожным шагом за Секулой, с топорами и вздетыми вилами и косами, с рогатинами без железного овершья. Трофим не стал требовать, чтобы мы помолились. Ветерок пошевеливал его волосы – в рясе и с копьем он мог сойти за архангела и небесного мстителя, которому не воспротивился демон толпы. «Слышу их, они молятся за меня, – выпрямился он. – Они, мои убиенные братья монахи: Досифей, Мелетий, Герман, Архип и Филимон». Его драная ряса была как трепещущая хоругвь новой веры, дающей и требующей кровь. Одесную и ошуюю от него стояло по старцу ангелу – Пандил Пендека и Исо Распор, сзади, похожие на них, Гаврила Армениан, Рачо и молчащий постник Епифаний Горский. Молодые чувствовали себя надежнее рядом с Зарко. Остальные собирались вкруг Секалы, плечо к плечу, черпая силу друг в друге.
Женщины уже подошли к нам, среди первых Агна с палкой из молодого бука. «Вернись, – глянул я на нее. – Этот день – мужской праздник». Она не ответила, встала рядом, не одна, с Росой, Лозана тоже стояла возле отчима моего Спиридона.
Из Кукулина кто-то шел. «Илия! – крикнул я Росе. – Идет к нам». «Может, его послали для переговоров, в Кукулине к нам присоединятся и остальные», – сказал кто-то позади меня. Секало сошел с коня. «Никаких переговоров, – отсудил он. – Двинули, братья». Волкан Филин и Иоаким из Бразды перекрестились.
Было тихо. Как во сне. Пахари вдыхали теплый запах своей земли – земли, которая ждала их.
Молитва матери Минадоры[30]
От рождения Борчилы, свидетеля сражений с крысиными легионами, до предполагаемой кончины Ефтимия Книжника пролегло два столетия. Меж этими временными точками родился и упокоился Тимофей. Жили, а не имеют могилы. Время призраков отлетело, Кукулино ныне под кривой иноверской саблей, и я последняя молитвенница за отошедшие души.
Молюсь камню и молюсь воде. На старых стенах вокруг меня слепые святители: им выкололи глаза. Может, они глухие. Не услышат мою молитву. Может, и я немая. Кровь во мне шелестит – скончах словеса своих именами упокоених: Агна; Аскилина, монахиня; Алгир; Ангел; Андон; Андрей; Андроник Ромей, послушник; Андруш Кобник; Антим, монах; Анче; Апостол Умник; Арам Побожник; Арсений; Арсо Навьяк; Архип, монах; Баце, разбойник; Бинко Хрс; Благун, отшельник; Блажен; Богдан, следопыт; Богосав; Божана; Божи-дар; Божьянка; Боян Крамола, кузнец; Борянка Йонова; Борка; Борко; Борчило, грамматик и вампир, по собственному уверению; Боса; Босилко; Боци; Василица Гошева; Велика; Вецко; Викентий, иконописец; Владимир; Войка Вейка; Волкан Филин; Вуйче Войче; Гаврила, ратник; Гаврила Армениан; Галчо; Ганимед, ратник; Ганка; Гена; Герасим; Герман, монах; Гликерия; Гора; Горан Преслапец; Гргур; Гулаб; Давид, разбойник; Дамян; Данила, разбойник и ратник; Даринко; Дарко Фурка; Деж-Диж, ратник; Денисий Танцев; Деспа Вейка; Деспот; Димуле; Добромир; Добросава; Дойчин; Долгая Руса; Донка; Досифей, монах; Драгуш; Джордже; Ефтимий Книжник; Елен, ратник; Епифаний Горский; Ефимиада, монахиня; Жалфия; Живе, могильщик; Житомир Козар, ратник; Зупан; Зуборог, ратник; Зарко; Зафир Средгорник; Захарий; Иван Ангел; Илларион; Илия; Илинка Пенковица; Имела-Омела, ратник; Ипсисим; Ира; Исайло, человек или крыса; Исак; Исидор; Исо Распор Найденко; Яглика, колдовка; Яков, разбойник; Янко, ратник; Иоаким из Бразды; Йовко Иуда; Ион, позднее Нестор; Иосиф, разбойник; Каменчо; Канон, бондарь и седельщик; Карп Любанский; Катина; Киприян, монах; Кирилко; Клоп-глава, ратник; Клоп-нога, ратник; Косара; Коста Рошкач; Коца; Кублайбей; Кузман; Куноморец, ратник; Листовир, ратник; Лозана; Лоренцо; Людвиг, сакс; Лукар; Лукиян Жестосердец; Любе; Макарий, судия; Максим, знахарь; Манойла; Мартин; Матрона, монахиня; Мелетий, монах; Менко; Миялко, травщик; Миломир, разбойник; Мино; Минуш; Мирон; Мито; Найдо Спилский; Наста; Наум, кузнец; Наумка, колдунья; Наце Сучало; Невен; Невена; Неврат; Нетко Кукулинский; Нико, разбойник; Нуне; Павле Сопка; Панда; Пандил Пендека; Панко; Папакакас, разбойник; Пара Босилкова; Парамон; Патрик, разбойник; Пейо; Перуника; Петкан; Петко Нижнев; Петра; Петрушко; Поликсен; Првослав; Пребонд Биж, разбойник; Прокопий Урнечкий; Прохор, монах; Радика; Размо; Райко Стотник; Рахила, чадо человеческое или крысиное; Рачо, Рашко Нафора; Рила Наковска; Рина; Ринго Креститель; Робе; Родне; Роки, ратник; Роса; Румен; Русе Кускуле; Русиян; Саве; Саида Сендула; Салтир; Санко; Секало; Серафим, князь Терновенчанный; Силян, разбойник; Силян Рог; Симонида; Славе Крпен, Смилка Богданица; Соломон, строитель; Спиридон; Стамена; Стана; Стефания; Стоимир, ратник; Тамара; Тане Ронго, разбойник, Теофан, монах; Терапонтий Кирияк; Тимофей, потом Нестор, потом опять Тимофей, книжник; Трофим, монах; Угра; Угрин; Урания; Урош; Устиян Златоуст; Фиде; Фила; Филе; Филимон, монах; Фидамена; Флориан; Фоя; Фотий, чудотворец; Фросия; Цако; Цветко; Цена; Цене Локо; Чако Чанак; Черный Спипиле; Чеслав, разбойник; Шана; Шурко Дрен.
Эта книга познакомит вас со сказками писателей Югославии, известных мастеров югославской прозы.Все эти сказки пользуются большой популярностью в стране, а многие из них стали уже хрестоматийными. Некоторые из представленных в сборнике сказок (например, сказка Б. Чопича «Приключения кота Тоши») издавались и на русском языке.
Славко Яневский – известный югославский писатель и поэт, член Македонской академии наук и искусств, лауреат союзных и республиканских премий.Трилогия («Легионы святого Адофониса», «Песье распятие», «В ожидании чумы»), отмеченная премией М. Крлежи, – философская притча-метафора из жизни некоего условного села Кукулино периода средневековья. Конкретное и условное одновременно, оно символически емко отразило в своей истории все грани трудной судьбы Македонии. В романе присутствует необходимая атрибутика жанра – кровавые битвы, личная отвага, монашеские кельи, предательство, месть и любовь.
В сборник «Неразделимые» входят образцы югославской новеллистики 70—80-х годов. Проблемам современной действительности, историко-революционного прошлого, темам антифашистской борьбы в годы второй мировой войны посвящены рассказы Р. Зоговича, А. Исаковича, Э. Коша, М. Краньца, Д. Михаиловича, Ж. Чинго, С. Яневского и других, представляющие все литературы многонациональной Югославии.
Славко Яневский – известный югославский писатель и поэт, член Македонской академии наук и искусств, лауреат союзных и республиканских премий.Трилогия («Легионы святого Адофониса», «Песье распятие», «В ожидании чумы»), отмеченная премией М. Крлежи, – философская притча-метафора из жизни некоего условного села Кукулино периода средневековья. Конкретное и условное одновременно, оно символически емко отразило в своей истории все грани трудной судьбы Македонии. В романе присутствует необходимая атрибутика жанра – кровавые битвы, личная отвага, монашеские кельи, предательство, месть и любовь.
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Этот сборник рассказов понравится тем, кто развлекает себя в дороге, придумывая истории про случайных попутчиков. Здесь эти истории записаны аккуратно и тщательно. Но кажется, герои к такой документалистике не были готовы — никто не успел припрятать свои странности и выглядеть солидно и понятно. Фрагменты жизни совершенно разных людей мелькают как населенные пункты за окном. Может быть, на одной из станций вы увидите и себя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».