В открытом море - [12]
– Но ведь с детьми, знаете ли, всегда так: сегодня ребенок абсолютно здоров, а завтра уже заболел. – Ненна отличалась довольно гибким отношением к понятию «правдивость»; в этом плане у нее было куда больше сходства с Уиллисом, чем с Ричардом. – И с Мартой все примерно так же, что, кстати, вполне естественно в ее переходном возрасте.
Ненна надеялась хоть немного смутить или встревожить священника своими намеками на приближающийся пубертатный период в жизни Марты, однако его это, похоже, только воодушевило.
– Если именно это вас беспокоит, то вам лучше всего поручить девочку заботам умелых и понимающих сестер. – «До чего же все-таки у него затравленный вид!» – думала Ненна. – Они, кстати, выражали надежду, что уже в следующий понедельник увидят в классе обеих ваших дочерей.
– Я сделаю все, что в моих силах.
– Вот и отлично, миссис Джеймс.
– Разве вы к нам не зайдете?
– Нет, нет, я бы не хотел второй раз рисковать и перебираться по этим сходням. – «Интересно, а что с ним случилось в первый раз?» – подумала Ненна. – Боюсь, я уже и без того несколько утратил чувство направления, так что вынужден просить вас показать, как мне снова выбраться на сушу.
Ненна не только проводила его кратчайшим путем прямо на набережную – через ворота, болтавшиеся на проржавевших петлях и давно уже ни для кого не служившие препятствием, – но и подсказала, где ему нужно свернуть сперва налево, потом направо, а уж затем по Партизанской улице выйти прямо на Кингз-роуд. Прощаясь со священником, она заметила, что на лице у него написано прямо-таки невероятное облегчение, как если бы ему удалось успешно завершить труднейшую миссию, посетив обитателей подземных вод.
– Мам, я ужин приготовила, – сообщила Марта, когда Ненна вернулась на «Грейс». Она чувствовала, что нравилась бы себе куда больше, если б походила на старшую дочь. Однако Марта, маленькая, худенькая, с темными глазами, в которых уже отчетливо отражалось ее спокойное отношение к недостаткам окружающего мира, на мать была совсем не похожа, а на отца – и еще меньше. Она давно преодолела тот критический рубеж, когда дети осознают, что их родители младше них самих. – Я печеные бобы разогрела, но если отец Уотсон тоже будет с нами ужинать, придется еще одну банку открыть.
– Нет, дорогая, он домой пошел.
Ненна, чувствуя себя ужасно усталой, присела на кильсон, тянувшийся вдоль всей плоскодонной баржи. Да, думала она, это большая ошибка – докатиться до того, чтобы почти полностью зависеть от собственных детей.
Марта уверенно возилась на камбузе, где имелась и газовая плита с двумя конфорками, присоединенная к обогревателю, и медная раковина с краном. Вода в кран поступала из расположенного на палубе бака, который раз в сутки наполнял служитель из Управления портом. Кухонные заботы всегда требовали от Марты известной импровизации, вот и сейчас она пристроила три жестяных тарелки над исходящей паром сковородкой с бобами, чтобы согрелись.
– Весело было на «Лорде Джиме»?
– Ну что ты! Совсем нет.
– А как ты думаешь, мне бы там понравилось?
– Думаю, что нет. Миссис Блейк высыпала в обогреватель шпажки для сыра, и они загорелись.
– И что на это сказал мистер Блейк?
– Ничего. Он хочет, чтобы она была счастлива, хочет… сделать ее счастливой. В общем, я не знаю.
– А чего от нас хотел отец Уотсон?
– Разве он с тобой ни о чем так и не поговорил?
– Он-то, может, и собирался со мной поговорить, да только я сразу же отправила его вместе с Тильдой тебя искать; ей, кстати, невредно было прогуляться.
– Значит, он ничего тебе не сказал?
– Понимаешь, как только он сюда спустился, я тут же налила ему чашку чая, и мы вместе прочли покаянную молитву.
– Он хотел знать, почему ты в последнее время в школу не ходишь.
Марта вздохнула.
– Я все это время твои письма читала, – призналась она. – Они у тебя по всей каюте валяются, а ты сама в них даже не заглядываешь.
Эти письма служили для Ненны связующим звеном не только с сушей, но и с ее прошлой жизнью. Все они почти наверняка были из Канады, от ее сестры Луизы, которая, скорее всего, сообщала о том, что намерена «встряхнуть» кое-какие старые знакомства, когда проездом окажется в Лондоне, или о том, что хорошо бы подыскать подходящую семью для «очень милого австрийского мальчика», не намного старше Марты, отец которого, кажется, граф, однако занимается каким-то крутым импортно-экспортным бизнесом; а может, Луиза пыталась вспомнить «одного чудесного человека», близкого друга кого-то из ее друзей, у которого в жизни была «очень, очень печальная история». Кроме писем от Луизы там, конечно, нашлась бы и парочка счетов, вряд ли больше, потому что кредитов Ненна никогда не брала, а также, возможно, открытка от какой-нибудь школьной подруги, начинающаяся словами «Спорим, ты меня не помнишь», и несколько листовок, призывающих участвовать в благотворительности – эти листовки отец Уотсон постоянно рассылает даже по таким малообещающим адресам, как баржа «Грейс».
– От папы что-нибудь есть?
– Нет, мам, это я в первую очередь проверила.
