В осажденном городе - [9]

В городах Поволжья создавались филиалы, склады оружия; туда направлялись эмиссары Центрального штаба «Союза», который размещался в Москве на Остоженке.

Накануне пасхи в Пензу приехал представитель «Союза защиты родины и свободы» полковник Верхотуров. Он остановился у сослуживца — генерала Росницкого. Полковник хорошо знал Росницкого и надеялся на его активную помощь.

Росницкий тепло принял Верхотурова, терпеливо выслушал, но категорически отклонил его просьбу принять участие в создании филиала «Союза», сославшись на то, что хочет умереть тихо, своей смертью.

Генерал даже не признался полковнику в том, что нечто подобное ему предлагал штабс-капитан Любомиров. Он подумал, Верхотуров и Любомиров, как видно, не знакомы между собой, действуют разрозненно, незачем путать им карты. Однако Росницкий назвал полковнику своего племянника поручика Горелова и его приятеля Волохова, которые, по словам генерала, не признают новой власти и ищут способы борьбы с ней.

Полковник попросил генерала Росницкого организовать ему встречу с указанными офицерами. Генерал согласился, и встреча состоялась в его доме. Сам Росницкий не только не принял участия в переговорах, но демонстративно ушел из дому на это время.

Борис Горелов и Вениамин Волохов без колебаний приняли предложение Верхотурова. По московскому образцу был создан штаб филиала «Союза защиты родины и свободы». В него вошли полковник Кашкин, поручики Горелов, Волохов, Евграфов и подпоручик Девлет-Кильдеев. От престарелого Кашкина пользы, конечно, не было, да он, кажется, и не очень хорошо соображал, в какую историю его втянули, но для авторитета организации имя и чин полковника имели немаловажное значение…

Бориса Горелова, ставшего фактическим руководителем организации, допрашивал Иван Егорович.

В доме Горелова, как известно, были найдены многие документы «Союза». Это были неопровержимые улики, и поручик, видя бессмысленность запирательства, почти сразу же признался, правда не во всем.

— Расскажите, Горелов, как создавалась ваша организация?

Поручик вытер выступившую на лбу испарину, стрельнул по Егорову серыми глазищами, круглыми, как у совы, глубоко вздохнул.

— Как создавали? Сначала привлекли близких знакомых, — начал он с хрипотцой, откашлялся. — Люди не знали куда девать себя, чем заняться. Между тем нужно было жить, есть, пить… Соглашались.

— Наверное, вы что-нибудь обещали им?

— Мы оказывали материальную помощь остро нуждающимся.

— Откуда у вас деньги?

— Полковник Верхотуров оставил десять тысяч, вносили члены «Союза» из обеспеченных семей. Например, Девлет-Кильдеев пожаловал целую тысячу…

— Продолжайте, — поторопил Егоров, прервав затянувшееся молчание Горелова.

— Знакомых набралось человек тридцать. Потом стали втягивать молодежь. В этих целях устраивались вечерники в Ахунах, с выпивкой и танцами. Мы приглядывались к молодым людям; тех, кто подходил нам, приближали к себе, обрабатывали. Надо сказать, вовлечь юнцов в «Союз» не составляло большого труда. Романтически настроенные гимназисты были готовы пойти на любое дело. Очевидно, сама таинственность покоряла их…

— Название «Союза» менялось? — спросил Егоров, знавший, что организация возникла как филиал «Союза защиты родины и свободы».

— Первоначально он назывался «Союз защиты родины и свободы», то есть так же, как в других городах. В июле в газетах появились сообщения о раскрытии и ликвидации этой организации в Москве, Ярославле и Муроме. Посоветовавшись между собою, члены штаба согласились изменить название, остановились на «Союзе русского народа».

— Сообщения печати, о которых вы упомянули, не насторожили вас, не побудили отказаться от пустой и опаской затеи?

— По правде сказать, не очень: о нашей организации знал один Верхотуров. Мы верили, что полковник не выдаст. Однако человек десять, самых трусливых, покинули «Союз».

— Расскажите о практической деятельности «Союза русского народа».

Горелов зевнул, усмехнулся.

— Тешили друг друга байками да сладкими надеждами.

— И только?

— Никаких подрывных акций мы не осуществляли, — вяло проговорил поручик.

— Неправда, Горелов. При обыске у вас изъяты подстрекательские листовки. Точно такие же расклеивались в городе. Разве это не ваша работа?

— Виноват, гражданин следователь, — сказал Горелов, заерзав. — Забыл. Листовки — наша работа.

— А еще что?

— Клянусь честью офицера, других подрывных действий члены «Союза» не совершали.

О том, что пытался скрыть поручик Горелов, рассказали его соучастники.

Члена штаба «Союза русского народа» Евграфова допрашивал Земсков. Евграфов говорил медленно, беспричинно краснел.

Он показал: в начале августа штаб «Союза» принял решение убить председателя губчека Аустрина, чрезвычайного комиссара 1-й Восточной армии по борьбе с контрреволюцией Бруно, комиссара внутренних дел Оленина.

— Расскажите, кто и как убил Оленина?

— Убийство Оленина было поручено молодым участникам организации, фамилии не могу вспомнить, оба учились в кадетском корпусе в Петрограде, мечтали стать офицерами; они целую неделю следили за Олениным, установили, что тот иногда перед сном выходил погулять к реке… Там его и застрелили.