В опале честный иудей - [34]

На чествовании Ильи Эренбурга - в день его семидесятилетия - юбиляр подошел к Ал. Соболеву, тепло поздравил с большой творческой удачей. Их личная встреча состоялась в 1958 г. Из эмоционального, сбивчивого пересказа их беседы Ал. Соболевым в памяти осталась одна фраза, сказанная старшим, умудренным собеседником: «Слуцкого не печатают... Мартынова... Вот и вас...».

До сих пор я не сказала ничего о том, как отреагировал на исключение Ал. Соболева из соискателей Ленинской премии композитор Вано Мурадели, как воспринял он дискриминацию автора тех самых стихов, прочитав которые впервые, он - помните? - прослезился. Не знаю, какие чувства его обуревали, почему он безмолвствовал. Ясно одно: он повел себя не так, как в аналогичной ситуации кинорежиссер Г. Чухрай. Рассказывали, когда автора сценария его фильма «Баллада о солдате» В. Ежова исключили из списка претендентов на премию после первого тура, известный и влиятельный Г. Чухрай направил в Комитет по Ленинским премиям письмо, где в ультимативной форме потребовал или вернуть В. Ежова в список соискателей, или исключить из числа соискателей и его, Чухрая. Ленинская премия была присуждена обоим авторам.

Не менее известный и влиятельный композитор Вано Мурадели в случае совершенно одинаковом, в отличие от Г. Чухрая, воздержался от протеста, предпочел промолчать.

Что помешало ему занять твердую, бескомпромиссную позицию, вступиться за Ал. Соболева? Возможно, дала о себе знать усиленная «обработка» композитора, направленная против Соболева, сказалось отсутствие у автора мелодии собственного представления о поэте, которого он, как говорится, и в глаза не видел.

Зная отношение в «верхах» к евреям, Вано Ильич мог поостеречься от решительных действий в защиту Ал. Соболева и по этой весьма существенной причине. Да и вовсе не обязательным результатом его протеста явилось бы присуждение обоим авторам Ленинской премии. Ведь и оставшись одним в числе соискателей премии за «Бухенвальдский набат», Вано Ильич ее не получил. Он тоже «провинился»: уж очень громкой была слава этой антивоенной, антифашистской песни. Непростительно громкой!.. В глазах многих высокопоставленных «судей».

Как-то летом, год иди два спустя после отрицательного решения Комитета по Ленинским премиям, на одной из аллей Измайловского парка мы догнали молодую маму с девочкой, которую она вела за ручку. Не очень-то уверенно переступавшая кроха, к нашему величайшему удивлению, пела в этот момент: «Белегите мил! Белегите мил!..» - заключительные слова «Бухенвальдского набата». Ребенок запомнил то, что звучало постоянно. Ошеломленный, изумленный, замер на месте Соболев. Когда взглянул на меня, в глазах его блестели слезы... Вот это - награда! Это - то самое, от чего у художника вырастают крылья. Зная натуру Ал. Соболева, сомневаюсь, чтобы Ленинская премия, получи он ее, заставила бы его прослезиться... «Побежденный», он остался победителем!

Выдвижение на Ленинскую премию - эпизод из жизни Ал. Соболева грустный, со стороны ССП и КПСС - гадкий, гнусный, с дальним прицелом. Что заставляет меня употреблять здесь резкие выражения? Попытаюсь объяснить. Более сорока лет не перестает занимать меня один вопрос: зачем, почему ЦК партии разрешил или решил назвать Ал. Соболева в числе претендентов на Ленинскую премию, вроде бы возвысить, подчеркнуто выделить? Странно это выглядело после предыдущего гробового молчания об Ал. Соболеве всей прессы... И вдруг - необъяснимый маневр, многообещающий жест?!

Разберемся по порядку. Могла ли вообще не появиться публикация о выдвижении Ал. Соболева? Да, разумеется, да. Кто смел помешать с самого начала сделать соискателем премии лишь композитора? Никто!.. Не было в СССР такой силы. Некого стесняться. Не перед кем отчитываться. Народ?

Я с тоскою смотрю на советских людей.

Ни высоких стремлений, ни светлых идей.

От начальства снося зуботычины,

лишь с оглядкой лопочут:

«Что сделаешь, мол?..»

Верно, их, как плита, придавил произвол, и запуганных и обезличенных, - скажет Ал. Соболев в стихотворении «Русь». И несколькими годами позже:

...у наших граждан

страх в крови от самого их дня рожденья.

Давным-давно,

с тех грозных дней октябрьским шквалом незабвенным вонзен был

страх

в сердца людей и стал неистребимым геном.

И ВЧК, и ГПУ,

и долгим сталинским кошмаром был загнан, как овец отара, народ на узкую тропу.

Направо - круча,

слева - круча, ступай вперед, за шагом шаг, иначе - пуля неминуча, в счастливом случае - ГУЛАГ...

Это в стихотворении «Страх в крови».

В обстановке вседозволенности для партии кто определял личности и списки соискателей Ленинской премии, кто отсеивал да просеивал, проверял их да взвешивал? Не кто иной, как отделы пропаганды и культуры ЦК с подачи ССП. Кто и чем поручится, что были эти отборы всегда беспристрастны и справедливы? Кто, какими критериями мог установить степень объективности при закрытой сортировке?

Неприсуждение премии Ал. Соболеву, судя по «спектаклю», было предрешено. Наверху отлично понимали, на чем держится песня, кто есть главная цель для битья. Мурадели попало «за компанию». Называть лишь его одного автором песни значило расписаться в незнании юридических азов, открыто нарушить авторские права поэта. Получил ли бы он удар? Да, но с поводом для судебного разбирательства... Удар, но с возможностью возражать. С вероятным исходом тяжбы в пользу истца. Не годится.