В опале честный иудей - [24]
Куда удобнее и совершенно безопасно кричать на все лады о Мурадели, композиторе известном, который в «Бухен-вальдском набате» сумел вновь подтвердить свое незаурядное дарование музыканта. Гурьбой к Мурадели!
Щедро подносимые Ал. Соболеву прессой и радио горькие пилюли демонстративного игнорирования, замалчивания «подслащало» и нейтрализовало одно неизменное, даже обязательное комическое обстоятельство, которое почему-то не заставляло ни задуматься, ни одуматься писавших о песне «Бухенвальдский набат». Посудите сами, уважительно ли по отношению к Мурадели звучали в корреспонденции «В гостях у композитора» восторженные похвалы... стихов, «которые...», «от которых...» и при этом - ни слова о музыке!
Говоря о подобных пассажах прессы, не умаляю ли я роли и значения музыки Вано Ильича Мурадели в песне «Бухенвальдский набат»? Ни в коем случае! Наоборот, здесь, считаю, состоялось не так уж часто встречающееся взаимопроникновение и слияние талантливой музыки и талантливых стихов, что и увенчалось триумфом «Бухенвальдского набата»: встретили восторженно и благодарно, слушали - со слезами.
В этом коротком рассказе об отношении советской прессы к поэту Ал. Соболеву я смогу огласить такой итог: за двадцать семь лет (от времени появления песни до смерти поэта) к Ал. Соболеву, как в период бурной славы «Бухенвальдского набата», так и после, до конца жизни поэта, ни разу не обратился ни один представитель отечественной прессы! Общими усилиями журналисты страны сделали коллективный весомый вклад в замалчивание автора стихов «Бухенвальдский набат». И скорее всего я все-таки не права, отвергая компартийные санкции, касающиеся Ал. Соболева. Неясно ли, что за сверхъединодушием журналистов, «подручных партии» (определение Хрущева), шарахнувшихся от Ал. Соболева, так и мнится силуэт дирижера из отдела пропаганды ЦК партии, отдела-командира всех СМИ СССР.
О том, что советская пресса заговорщически молчала об Ал. Соболеве из-за его «национальной неправильности», «национальной неприемлемости», назовите как хотите, говорит одно вроде бы и незначительное событие. Как-то Соболеву позвонила некая поэтесса, «дама бойкая», в литературных кругах 60-х годов небезызвестная. Не стану называть ее имени по вполне понятной причине: поступок ее. не иначе как вынужденный, красивым все же не назовешь. А я не могу подтвердить данный факт «справкой с печатью»...
Итак, в трубке раздался задорный, даже немного кокетливый (как рассказал мне Александр Владимирович) голосок:
«Соболев? Давай я о тебе для “Советской культуры” очерк напишу. Ты и фронтовик, и инвалид войны, и автор такой песни!» Знающий конъюнктуру Соболев ответил: «Пиши... А тебе известно, что я - еврей?» - «Ты - еврей?! - Изумление неописуемое. - Неважно, я все равно тебе вскоре позвоню»... И исчезла. Навсегда. Соболев все понял. Прозрение давалось ему нелегко.
В состоянии необъявленной войны с Ал. Соболевым находились и электронные СМИ. Несколько лет прождал автор «Бухенвальдского набата», песни, звучавшей без конца, приглашения выступить по радио и телевидению. Чудно, явная несуразица: песня не смолкает в стране, а ее творца не хотят показать людям. Не дождался, так и не позвали. Тогда он сам предложил свои услуги способом нестандартным: сперва напросился на прием к главе Всесоюзного радио и телевидения - Лапину, потом - к его заместителю Мамедову. Как дань настойчивости и упорству поэта - два за двадцать семь лет его выступления: один раз на радио, один раз на телевидении. А «Бухенвальдский набат» все это время гремел, жил в сердцах миллионов людей...
Во время телепередачи о Соболеве я, помню, обратила внимание на то, что лицо поэта не показывают крупным планом даже в те минуты, когда это требовалось, когда Ал. Соболев читал свои стихи. Это мелочи, несущественно, детали, подумала я, глядя на экран, главное - передача состоялась, она идет, ее смотрят... Но не зря я обратила внимание на, казалось бы, случайную телехитрость. Разгадка пришла потом: телеловкачи не показали Ал. Соболева крупным планом во весь экран с намерением, чтобы его не запомнили, не дай Бог, не подошли бы на улице, лишний раз , не сказали бы «спасибо». А не запомнят - скорее забудут.
Вот в чем фокус!
Пустяки, решили мы оба, важнее и существеннее то, что голос поэта и его облик сохранятся в фондах радио и телевидения на долгий срок, его можно будет увидеть и услышать много лет спустя. Какое заблуждение! Досадно, что слишком поздно обнаруженное. В 1991 г., через пять лет после кончины Ал. Соболева, с помощью и при участии литературоведа A.M. Туркова состоялась авторская радиопередача покойного поэта. Желая украсить получасовой радиорассказ живым словом Ал. Соболева, я посоветовала готовившему передачу журналисту воспользоваться записями из фондов... Он с радостью согласился, но на другой же день обескураженно и растерянно сообщил мне, что таких записей нет ни на радио, ни на телевидении. Оказывается, они были уничтожены, стерты, размагничены тотчас же после выхода в эфир, так как имели гриф - «для разового использования». Доступный и легко выполнимый способ замалчивания «впрок», расчет на отсутствие автора «Бухенвальдского набата» в будущем времени. «Сказано - сделано», только в этом случае правильнее прозвучит: «приказано - сделано».
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.