В огне торпедных атак - [10]

Обогреваться боцман отказался и, наскоро сделав несколько глотков из фляга со спиртом, доложил:

— Боевой пост к продолжению постановки мин ютов! В ночной тишине снова послышались команды:

— Правая! Левая!..

А некоторое время спустя, в декабре, Авдеенко еще раз оказался за бортом, но уже при иных обстоятельствах и по своей доброй воле.

Это произошло на другом корабле во время высадки десанта в Камыш-Бурун. Подойдя к берегу, катер попал на мелководье, заросшее водорослями, отчего засорились сосуны и моторы остановились. Гитлеровцы открыли губительный огонь по катеру, потерявшему ход, среди десантников появились раненые.

В этот опасный момент Авдеенко, не задумываясь, прыгнул в ледяную воду и быстро очистил сосуны. Моторы заработали, катер вышел из зоны огня и направился за другой партией десантников.

Когда на Таманском полуострове наступила весенняя распутица, сообщение морем между Керчью и Анапой усилилось. Почти ежедневно здесь проходили вражеские десантные суда в охранении военных кораблей. Катерам нашей группы прибавилось работы. Теперь мы поочередно выходили встречать вражеские караваны.

Так, вечером 20 апреля авиаразведка подтвердила выход из Керчи двух транспортных судов и малых кораблей охранения.

Мы только что пополнили горючее и боеприпасы. Личный состав расположился на отдых. Я прилег у носовой мачты, подложив под бок пробковый пояс, и сразу же уснул. Вот уже три ночи подряд наш катер нес дозорную службу у Мысхако.

Разбудил меня негромкий стук. У борта катера в резиновой лодке стоял командир звена Николай Тарасов, а сидевший краснофлотец тихонько постукивал веслом по планширу.

— Вставай, — сказал Тарасов, — командир отряда вызывает.

Захватив планшет с картами, я спрыгнул в лодку, и мы пошли к берегу.

Уже спустились сумерки. Легкий ветерок поднял в бухте небольшую зыбь.

— С добрым утром. Как спалось? — с улыбкой встретил нас Кочиев. Он знал, что нарушил наш непродолжительный отдых.

Разъяснив задание и отдав приказ на поход, поиск и атаку, он спросил, как чувствует себя личный состав и была ли горячая пища, успели ли отдохнуть. Хотя сам прекрасно знал, что командирам и краснофлотцам в эти напряженные дни охраны Малой земли не до обедов и не до отдыха. Достаточно было урвать для сна три — четыре часа, а поесть и в море можно. Мы не забывали о том, что идет третий год войны и советский народ, переживая тяжкие лишения, напрягает все силы, чтобы у нас, воинов, было все необходимое.

Спрашивал нас Коста для того, чтобы еще раз убедиться, как мы, командиры, заботимся о подчиненных. Сам он уже пятые сутки каждую ночь уходил в море и вряд ли за это время проспал более десяти часов. С осунувшимся лицом, с темными кругами под глазами, но всегда чисто выбритый и опрятный, о>н старался выглядеть бодрым и веселым. «Ничего, после войны отоспимся», — шутил он.

— На случай плохой видимости держитесь плотнее, — сказал мне на прощание Кочиев, — а если потеряешься в пути, встретимся вот здесь, — и он указал точку на карте.

Кочиев шел на головном катере Тарасова, я был ведомым.

— Вопросы есть? Все понятно? — спросил Кочиев и встал из-за стола. — Нет? Тогда в добрый час!

Спускаясь с высокого берега к бухте, мы увидели, как краснофлотец замахал семафорными флажками. Полетело приказание: «Катерам Тарасова и Черцова готовиться к выходу».

Через минуту все пришло в движение. Послышались хлопки опробуемых моторов, завращались турели, по палубам забегали матросы. В последний раз проверяли готовность своих боевых постов.

Едва я вылез из шлюпки, доставившей меня на катер, и взобрался на борт, как на головном взвился флаг — белая косичка с красным шаром в середине: командир звена приказывал сняться с якоря и следовать за ним.

Мы шли на запад. Там, где огненный диск солнца опустился за горизонт, над морем нависла серая плотная туча. Она с каждой минутой росла и росла, надвигаясь на нас.

Я неотрывно следил за головным катером. Командир отряда сидел на рубке и смотрел вперед. Он видел надвигающуюся мглу, но беспокойства не проявлял. Значит, опасности нет. Если бы надвигался шторм, Кочиев предупредил бы, он хорошо разбирался в капризах морской стихии.

Не прошло и получаса, как перед нами встала плотная серая стена тумана, закрыв собой почти весь горизонт. Еще мгновение — и катер Тарасова исчез из виду.

Несмотря на то, что мы давно подтянулись почти вплотную и наш катер чуть не касался консолей головного, я видел только его слабо мерцавший кильватерный огонек. Чтобы не оторваться, боцман Панин вышел к носовой мачте и вытянутой рукой показывал мне направление на этот часто исчезавший огонек.

Так в сплошной мгле мы шли около двух с лишним часов. Одежда отсырела, устали от напряжения глаза.

«По времени пора бы остановиться, — подумал я, — скоро должен быть берег».

И тут кильватерный огонь стал ярче, приблизился к нам. Уменьшил ход и я. Дальше продвигались скачками. Пройдем немного, застопорим моторы, осмотримся, замерим глубину, потом опять пройдем немного.

Но вот над нами посветлело, показался кусочек усеянного звездами неба. Вверху ясно, а кругом туман, катера словно в колодце. Постепенно посветлело и вокруг. В нескольких милях показался берег — мыс Железный Рог.