В огне братоубийственной резни… 1918-1919 годы - [12]

Авангардная роль матросов подкреплялась и соответствующим денежным содержанием. Во время «киевского похода» матросы получали жалованье по 400–500 рублей, красногвардейцы – по 100–200. По 100 рублей стали платить и солдатам, но после острых протестов с их стороны. Так что идеи идеями, а денежки вынь, да положи…

Основной силой при взятии Киева являлась революционная армия под командованием П.В. Егорова, наступавшая с Харьковского направления. В этой армии находился и сам Главнокомандующий М.А. Муравьев. В состав этой армии входили мелкие матросские анархистские отряды, несколько бронепоездов, в том числе бронепоезд, под командованием кондуктора флота Годлевского, принадлежавший ранее отряду матроса-большевика Н.А. Ховрина. В армии П.В. Егорова было много близких матросам идейных анархистов, в частности, М.Г. Никифорова (знаменитая впоследствии атаманша Маруся). Всего в походе на Киев участвовало до тысячи матросов.

При всем неоднозначном поведении М.А. Муравьева, который вел себя как настоящий диктатор, Киев был взят легко, почти с ходу, т. к. Украина уже созрела для Советской власти. В Киеве же находилось несколько надежных гайдамацких полков и несколько десятков тысяч офицеров. При этом, подавляющее большинство офицеров и не думало сопротивляться. Воспитанное на идеях великодержавности и прозрения к политике, они видели в происходящих событиях только национальный аспект, российско- украинский конфликт, не замечая его классового характера. Офицеры толпами дисциплинировано приходили они на объявленную «регистрацию» в театр, где многие там и тут же расстреливались пьяными матросами и в меньшей степени солдатами. При этом расстреливались, прежде всего, офицеры, предъявлявшие красные билеты Центральной Рады, а таких было несколько сотен. Имелись случаи расстрелов и просто «буржуев» из-за приглянувшегося пальто.

Несмотря на отсутствие серьезного сопротивления, экстремизм в Киеве дошел до массового террора. Жертвами этого террора стали «радовцы», главным образом, офицеры. Офицеры стали здесь ещё своего рода жертвой, принесенной за достижение компромисса между местным украинским населением и наступающими «освободителями-интернационалистами». Озлобление муравьевской армии при взятии Киева усиливалось от жажды мести за жестоко подавленное накануне гайдамаками восстание рабочих на заводе «Арсенал». В подавлении восстания рабочих принимал участие и отряд украинских матросов-черноморцев, предпочетших национализм революционности. Кстати, после взятия Киева, большинство этих националистов в тельняшках были безжалостно уничтожены их же коллегами- матросами.

Сам М.А. Муравьев, уже находясь в Одессе, так описывал свои «подвиги» в Киеве: «Мы идем огнем и мечом устанавливать Советскую власть. Я занял город, бил по дворцам и церквям… бил, никому не давая пощады! 28 января Дума (Киева) просила перемирия. В ответ я приказал душить их газами. Сотни генералов, а, может, и тысячи, были безжалостно убиты… Так мы мстили. Мы могли остановить гнев мести, однако мы не делали этого, потому что наш лозунг – быть беспощадными!»

Общее число жертв «красного террора» в Киеве в январе 1918 года оценивалось представителями белой эмиграции в пять тысяч человек. По мнению современных историков, оно составило около полутысячи человек. Как справедливо отмечал историк С.В. Волков, «во всяком случае, это была одна из крупнейших, если не самая крупная за войну единовременная расправа над офицерами».

Историк военно-морского флота М.А. Елизаров пишет: «Флотские представители в киевских событиях играли роль авангардных сил. Власть, фактически, перешла к ним утром 26 января. А.И. Ремнев со своей армией первый вступил в город и после того, как М.А. Муравьев через несколько дней убыл на Румынский фронт, стал начальником его гарнизона. Комендантом города был назначен матрос-анархист А.В. Полупанов, прибывший с отрядом черноморцев на бронепоезде. Матросы первые в городе занялись обысками, вылавливанием «контры» и отправкой ее в «штаб Духонина». Но они же первые бросились наводить революционный порядок, когда обнаружилось, что в городе образовались бандитствующие группы, одна из которых чуть не расстреляла самого М.А. Муравьева, пытавшегося остановить самосуды.

Вершиной террора стало убийство в Лавре митрополита Владимира. В лавре разместился штаб Берзина и около трех тысяч матросов, красногвардейцев и солдат, причем монахи отнеслись к ним вначале весьма дружелюбно и старались помочь продовольствием. По свидетельству назначенного комендантом Лавры местного унтер-офицера большевика В.С. Сергеева, расстрелы в Лавре попыталась начать группа красногвардейцев, во главе с несколькими матросами, но ему это, с большим риском для собственной жизни, удалось предотвратить. Однако затем несколько самосудов все-таки произошло, в том числе неизвестными был убит и митрополит. По словам Берзина, убийство было совершено не с политическими, а с уголовными целями, ради грабежа 400 рублей и пары сапог сделали это примкнувшие к матросам уголовники. Берзин уверяет, что узнав об аресте митрополита, он немедленно отдал распоряжение его освободить, причем первыми постарались сделать это именно матросы.