В одну реку дважды. Сирийская война глазами русского наемника - [67]

Духи прижимали огнем из дыр в ограде и окон соседних домов, пытаясь подобраться вплотную, на бросок гранаты. Враг давил на психику, то и дело прекращая обстрел и возглашая протяжными криками: «Аллаху акбар», давая понять русским, что они уже практически окружены. В какой-то момент к прославлениям Аллаха добавился призыв «Сдавайтесь!», произнесенный на русском с явным акцентом жителя Кавказа. Хава срывающимся от постоянного напряжения голосом выкрикнул: «Русские не сдаются!» — и выпустил очередную гранату из подствольника в сторону крикуна. Затем, спрятавшись за укрытие, добавил с выдохом: «Буряты тоже!»

Боеприпасы были на исходе. Во дворе стоял разбитый при захвате подворья пикап противника, в нем лежали ящики с патронами калибра 7.62, для «калашей». У большинства легионеров было оружие другого калибра, те же немногие, у кого были АКМ, метались по всему периметру подворья, расстреливая захваченные патроны и стремясь сбить волну духовской атаки. В разваленной взрывом постройке были видны тела игиловцев с оружием. Автоматы повреждены, дослать патрон в патронник можно только уперев ствол в бетон пола и надавив ногой на ручку затворной рамы. Но ствол целый, затвор двигается, и ударно-спусковой механизм тоже. Слава тебе, Михаил Тимофеевич, никто в мире не смог изобрести ничего подобного, из любой другой модели оружия выстрел при перекошенной коробке — дело безнадежное, но только не для автомата Калашникова.

Оружие убитых духов добавило обороняющимся легионерам два ствола, которые хоть и стреляли одиночными, да и то после требующего усилия пе-резаряжания, но все равно стали каким-никаким подспорьем. В один из моментов боя в помещение, где держали оборону Хава и еще несколько солдат удачи, через проем окна влетела реактивная граната, подняв в воздух удушающую смесь пыли и сгоревшего тротила. Враг продолжал наседать. Ситуация становилась критической, и сознание Хавы мучительно искало выход. Есть! Хава выдернул из подсумка радиостанцию и вызвал командира взвода, пытавшегося прорваться к нему на поддержку: «Братан, видишь самый высокий дом? Я людей из него выведу, и по моей команде — из зушки осколочным, четко по дому». Замысел был прост: очередь из зенитки разнесет обмазанный глиной дом и в образовавшемся облаке пыли, в сумерках, возможно, удастся вырваться из западни в сторону своих. Быстро собрав парней у пролома, оставив несколько человек на прежних местах для прикрытия, Хава крикнул по рации: «Давай!» Короткая очередь из зенитки, точное попадание — расстояние до цели не больше километра — и дом вздыбился мощным пыльным облаком. Первой в пролом ринулась четверка с носилками: одного раненого еще не успели переправить, за ними все остальные и последними — те, кто оставался для прикрытия.

Духи не сразу сообразили, что произошло, а когда увидели, что русские вырвались из ловушки и уже, преодолев приличное расстояние, уходят в сторону своих, бросились им вслед, стреляя на ходу. Легионеры бежали, выкладывая остатки сил. Спасение рядом, надо только суметь выдержать и добраться до своих, донести раненого и не бросить оружие. Ноги ватные, едва держат, но спасительная линия развалин, за которыми укрылись собратья, уже рядом. Добежав, просто падали, последним усилием перекидывая тело через нагромождения камней. Духи, увлекшись погоней, слишком поздно осознали, что они уже не охотники, а жертвы. Когда преследователи выскочили на открытое пространство, зенитка, обеспечивавшая отход Хавы и его группы, буквально смела их потоком мощного огня, не оставив шансов на спасение… Едва отдышавшись, Хава кинулся проверять, все ли парни добрались до своих, все ли на месте. Да, все живые! И только убедившись в этом, он в изнеможении, почти теряя сознание, рухнул на землю.

На следующий день солдаты удачи снова пошли в атаку, захватывая последовательно квартал за кварталом, линию за линией, и больше уже не были слышны ни возгласы «Во славу Аллаха», ни призывы сдаваться.

Во время реализации общего плана боевых действий в очередной раз проявилась неспособность садыков управлять собственными подразделениями. На одном из участков наступления легионеры подверглись обстрелу танковой группы Сухейла, но, несмотря на все усилия командования операцией прекратить воздействие дружественного огня[36], добиться этого не удалось. Пришлось солдатам удачи для успокоения не в меру ретивых сухейловцев уничтожить у них два танка.

Перестраиваясь по ходу, легионеры вышли на Акерабат и взяли его. Но, как и ранее, об их решающей роли в разгроме игиловцев не будет сказано ни слова. Более того, на этот раз для придания правдоподобия официальным сводкам было разыграно целое представление — настоящий театр абсурда. Легионеры получили команду оставить город и отойти на исходные рубежи, откуда они, не сдерживая хохота, наблюдали, как подразделения союзников под прицелом телекамер храбро штурмовали город, к этому моменту полностью зачищенный от врага. Более нелепой картины наемникам на этой войне видеть еще не доводилось.

После Акерабата легионеры двинулись на Дейр-эз-Зор, гарнизон которого уже третий год находился в блокаде — в окружении отрядов ИГ, пришедших из Ирака. Конечно, называть блокадой то, что происходило вокруг города, было бы некоторым преувеличением: учитывая маневренность и мобильность духов, которые на своих быстрых пикапах могли легко перерезать любую дорогу к городу, его гарнизону не хватило бы ни боеприпасов, ни топлива, какой бы щедрой ни оказалась поддержка с воздуха. Блокада была относительной, с множеством прорех в кольце игиловских отрядов, окружавших город, иначе гарнизон ни за что не смог бы так долго продержаться.