В одну реку дважды. Сирийская война глазами русского наемника - [65]

Мартин, оказавшись на базе в роли стороннего наблюдателя, находился не в лучшем расположении духа. Все получалось как-то неказисто: напросился в командировку — но организм не выдержал, главная работа, судя по всему, только начиналась, а потенциала уже и нет. Раздражение только накапливалось, раздергивая психику. С многим увиденным на базе его естество легионера не могло мириться. Но и свои в последнее время тоже не радовали.

Мартин с недавних пор начал обращать внимание на вещи, которым раньше не придавал значения, — возможно, просто появилось больше поводов присмотреться к некоторым моментам бытия наемников, и они его настораживали. У него возникали вопросы, на которые он не находил ответов. К чему нужна была такая спешка при освобождении нефтяных полей? В бой шли наспех собранные, неслаженные подразделения с дрянным оружием. Что, нельзя было подождать до прибытия основной массы отрядов и получения нужного вооружения? Духи никуда бы не делись, никто другой все равно не смог бы согнать их с полей и сесть на трубу. Ни иранский Корпус стражей Исламской революции, необъяснимо почему считавшийся элитным, ни Хезболла, ни тем более армия САР отбить нефть у духов были не в состоянии, так что беспокоиться на их счет необходимости не было. Почему воевали без должного количества боеприпасов для тяжелого вооружения, да так, что минометчики не могли обеспечить полноценную огневую поддержку? Да и сами боеприпасы были старые и списанные, так что выстрел из противотанковой пусковой установки чаще всего заканчивался падением ракеты, не долетевшей до цели. Недостаточность огневой мощи приводила к потерям, гибли свои, соотечественники. Никакие объяснения не могли оправдать такого подхода к обеспечению вооружением — это было подло по отношению к людям. ПОДЛО. И все, кто прямо или косвенно виновен в этом, должны быть названы и понести заслуженную кару.

Не меньшее неприятие вызывали и внутренние порядки в легионе. Командиры все больше превращались в начальников, которым уже вовсе необязательно было вести своих людей в бой и управлять ими непосредственно в боевых порядках. Манеру Ратника сопровождать свои подразделения и находиться с ними в постоянном контакте принимали очень немногие, а со временем стало в порядке вещей, когда командиры отрядов, отдав распоряжение, отстранялись от контроля за действиями своих подчиненных. И даже Бетховен закрывал глаза на эти нарушения. Обычным делом становилось назначать на командные должности исходя из личных приятельских отношений, не считаясь с профессиональным уровнем. Все реже отделениями, взводами и отрядами командовали кадровые офицеры, все чаще во главе оказывались лихие бесшабашные неучи. В легионе напрочь исчезло такое понятие, как «разбор ошибок», и никто не стремился провести хотя бы поверхностный анализ неудач и просчетов в боях.

Доходило и до смешного. Мартин, как-то получая на вещевом складе теплую куртку, прихватил и наколенники. Вскрыв упаковку, он обнаружил, что в ней лежала пара подушечек на ремнях, очевидно для огородных занятий — для полевых тактических нужд они совершенно не годились. И этой дрянью были доверху забиты стеллажи на складе. Это, конечно, мелочь, хуже обстояло дело с техникой. Кому-то пришла в голову мысль переоснастить старые БРДМы и, довооружив, использовать их в бою для поддержки пехоты. Слишком высокие и медленные «бардаки» годились только для сторожевых застав, их система наведения постоянно сбивалась с регулировок, и пользы в боевом отношении от них было ноль. Мартин не понимал, почему никто из командиров отрядов не высказался против этой нелепой затеи. Вместо того чтобы добиваться от армейцев качественных современных машин, постоянно тратились силы и средства на кустарное производство всяких БАГИ и прочих самодвижущихся средств, сварные швы которых не выдерживали тряски, и все эти примитивно собранные конструкции моментально разваливались, не доезжая до передовой.

Невеселые раздумья не отпускали Мартина. В то же время он отдавал себе отчет, что его отношение ко всему, с чем ему пришлось столкнуться в этой командировке, не в последнюю очередь объясняется тем дисбалансом, который испытывал его организм. Он находился в состоянии полного душевного опустошения и физической немощи, и пара недель, проведенных на базе Хмеймим, ситуацию сильно не выправили. Приходилось признать очевидное: оставаться в командировке далее не имело смысла. Надо идти к начальству и подавать рапорт. Быть обузой или вечно всем недовольным занудой Мартин не собирался.

Рапорт подписан, и борт на Россию. До встречи, Сирия. До встречи, легион.

Глава 34. Легион. Уже без Мартина

Тяжелые бои осенью семнадцатого Мартин уже не застал, и о многих ярких эпизодах той кампании он узнал из рассказов своих товарищей по легиону. Услышанное вставало перед его глазами настолько явственно, будто он сам был участником происходивших сражений и стоял бок о бок со своими собратьями. Легион продолжал жить в его сердце, и Мартин понимал, что это уже навсегда.

Освободив нефтеносные районы в окрестностях Пальмиры, легионеры не отправились на покой — вскоре их снова задействовали для помощи союзникам и российскому контингенту в серии операций против ИГИЛ