В одну реку дважды. Сирийская война глазами русского наемника - [54]

Вскоре наемники достигли линии ограждения аэропорта. Как ни странно, несмотря на военную разруху, забор оказался абсолютно неповрежденным. Справа от русских обосновался и «блуждающий» отряд союзников. Недолго думая, сирийцы приступили к обстрелу территории аэропорта, наугад разбрасывая снаряды по ангарам и постройкам. В ответ им пришел выстрел из ручного гранатомета. Ракета, несколько раз кувыркнувшись, упала плашмя на землю, не долетев до головной машины. Садыки тут же попятились назад и, удалившись на безопасное расстояние, продолжили беспорядочный обстрел взлетного поля. Все это время сирийские солдаты сидели на броне машины, облепив ее как мухи и не предпринимая никаких попыток спуститься и провести пешую атаку.

Иностранец со своими разведчиками залег возле линии ограждения, завязав перестрелку с боевиками, которые укрылись за накопанными экскаватором брустверами. Переходить за забор не было никого смысла — голое пространство до брустверов простреливалось духами со всех направлений. Ратник не спешил давать команду двигаться вперед. Обстановка никак не прояснялась, сообщения в эфире, приходящие от союзников и российского командования, лишь раздражали своей неконкретностью. Найк и Мрак к тому моменту тоже развернули свои взводы вдоль границы аэропорта. Но Ратник все еще медлил, сомневаясь, стоит ли рваться на взлетное поле и к ангарам, если даже не знаешь, что делается слева и позади тебя.

При таком раскладе подтягивать тылы ближе к себе через зеленку было делом опасным, но и идти дальше, не имея достаточного боезапаса, тоже бесперспективная затея. Разведчики продолжали прощупывать передний край, духи в ответ молотили из всего, что имели, не давая преодолеть заграждение. Неожиданно бойцы Горца из взвода Найка увидели прямо перед собой, метрах в пятидесяти, большую группу игиловцев, вынырнувших как будто из-под земли. Проворно выползая из глубокого окопа, духи вереницей по одному спешили в направлении правого фланга — туда, где завязал бой Иностранец. Горец дождался момента, когда последний джихадист покинет укрытие и вся колонна вытянется вдоль линии легионеров, и дал команду «Огонь!». Мощный залп почти в упор опрокинул на землю добрую половину боевиков, остальные, повернув в сторону небольших построек рядом с ангаром, бросились к укрытиям, петляя и периодически ныряя в ближайшие от них ямки. До ангара добежали не все: еще несколько фигур, подрубленных попаданиями, уткнулись в землю и уже не вставали.

Как только оставшиеся в живых духи скрылись в постройке, на позицию выкатился танк поддержки легионеров, ведомый Глыбой, и, замерев на момент прицеливания, изрыгнул свой осколочно-фугасный. Постройку накрыло черным дымом. Но игиловцев потеря такого количества своих единомышленников нисколько не смутила, они словно еще больше воспылали ненавистью к русским и увеличили плотность огня. В какой-то момент, казалось, они сами были готовы броситься в атаку — на бруствер выскочил пулеметчик и, изрыгая короткое и частое «Аллах акбар», очередями принялся обрабатывать линию, где залегли русские солдаты удачи. Гасконец, пулеметчик из взвода Иностранца, в этот момент менял позицию, подыскивая более удачное место для своего пулемета. Осатаневший боевик стоял на бруствере, и Гасконец тоже не стал прятаться, приняв вызов. Так они и стояли, направив стволы своих пулеметов друг на друга, разделенные совсем коротким участком открытого пространства, — джихадист-смертник и русский легионер. Секунда — и все кончено: Гасконец, контуженный оцарапавшей ему висок пулей, завалился на правый бок, обхватив ладонями голову, а враг остался чернеть на фоне высокого вала из белого известняка, свесившись вниз и вытянув мертвые руки в сторону своего оружия, скатившегося под основание бруствера. Товарищи помогли Гасконцу отползти и подняться на ноги. Расставаться со своим оружием он не захотел, медики так и приняли его — с пулеметом.

Гасконец по своей натуре был космополитом, в душе оставаясь русским парнем. К моменту вступления в ряды ЧВК он успел пройти школу иностранного легиона и принять участие в его составе в нескольких миссиях. Уже имея вид на жительство во Франции и возможность хорошего заработка на родине трех мушкетеров, он все-таки сразу после того, как до него дошла информация об очередном заходе, поспешил в ряды солдат удачи. Обладая внешностью открытого, добродушного парня, он легко располагал к себе людей и, несмотря на возраст далеко за сорок, добросовестно таскал на себе любимый пулемет, довольно увесистый и габаритный, и всегда успевал оказаться с ним в нужном месте и в нужное время.

Ратник принял решение отвести легионеров в зеленку и дать возможность Мадриду спокойно наводить на цель минометы Бандита и ориентировать вертушки. К большой радости легионеров, утомленных тяжелым переходом и противостоянием с боевиками, командование операцией выделило для поддержки наступления авиацию. Бритый, неотступно сопровождавший Ратника в большинстве баталий этой войны, также навел свою батарею по указанным целям и начал методично обрабатывать стодвадцатимиллиметровыми минами позиции духов. Налетевшее вертолетное звено залпом ракет накрыло площадь, на которой размещались укрепления игиловцев, но, как только Иностранец попытался двинуться с места, плотный огонь со стороны рвов вновь вынудил остановиться. Духи упорствовали. Эти фанатики продолжают сражаться, даже когда на них сверху с пугающим воем падают мины и ракеты.