В одну реку дважды. Сирийская война глазами русского наемника - [49]

Много жизней уберегли эти скромные трудяги войны, постоянно жертвуя своими. У Мартина в сознании навсегда засела картинка принесенных на исходный рубеж наступления останков сапера из третьего отряда, разорванного в клочья фугасом до такой степени, что найти смогли только руку и часть снаряжения. Сможет ли кто-нибудь из подразделения интеллигентного на вид Шахтера, не гнушающегося в случае необходимости подробно разъяснить тот или иной момент в саперном деле, определить точное количество обезвреженных фугасов и мин? Именно этим парням легионеры были обязаны своими жизнями, спасенными от поджидающих их тут и там смертоносных зарядов, спрятанных под слоем легкого пустынного грунта или в большом вылепленном куске глины.

По мере разминирования из захваченных укреплений вывозили трофейное оружие и боеприпасы. В одном ряду со сложенными пулеметами китайского производства красовался совсем свежий, недавно извлеченный из складов хранения ПК советского производства. Не нужно даже ломать голову догадками, откуда он взялся у врага. Это было оружие, захваченное игиловцами при паническом отступлении союзных формирований из Пальмиры. Теперь оно стреляло по легионерам.

Мартин, отправленный Ратником на место, откуда выступили утром, ждал машину, на которой должны были привезти найденное тело Коляна. Все, что осталось от Земы — такого же новичка, как и Колян, который, подорвавшись сегодня на фугасе, в точности повторил его судьбу, — было завернуто в брезент. Был ли смысл в происходящем? Хотелось бы верить, что парни не напрасно погибали здесь, вдали от своей Родины. Но уж очень часто Россия жертвует своими сыновьями, защищая алчные интересы всяких мелких властителей в разных уголках земного шара. Вскоре тело Коляна было выгружено из кузова «Урала», затем последовала обычная процедура осмотра того, что еще совсем недавно было живым организмом. Тут же составлялась опись найденных в карманах вещей. Наполовину обожженные банкноты, различная мелочь, брелоки, жетоны и православный крестик — все складывалось в конверты для отправки на родину «грузом 200». Сразу после осмотра останков и их укладки в мешки для перевозки трупов — легкий перекус с закипевшим на газовой горелке чаем: чувства на войне притупляются, а голод никогда. Живым для выполнения работы еда необходима.

Но бой еще не закончился. Враг, хоть и уступил свои позиции и отошел дальше в холмистую пустыню, затаился рядом и напомнил о себе. Группа Мрака уже почти достигла вершины высоты, на которой находились брошенные духами укрепления, когда бойцы уловили слабый отголосок шума, принесенного порывом ветра. Шум напоминал звук двигателя мощной машины, но четко идентифицировать его было сложно. Несколько насторожившись, бойцы все же продолжили движение — усталость берет свое, ослабляется бдительность, хочется скорее добраться до места и перевести дух. Сознание не отразило донесшееся далекое «бух», да и времени было слишком мало — снаряд танковой пушки скорость имеет огромную. Взрыв разметал людей в разные стороны. Артиллеристы откликнулись запоздалым залпом по поспешно уходящему на всех парах в пустыню танку. Все усилия тылового обеспечения с этого момента были направлены на скорейшую эвакуацию раненых. Надо было спешить — почти все ранения были тяжелыми. Доставленных раненых быстро начали готовить к дальнейшей транспортировке, накладывая шины и закрепляя бандажами вырвавшиеся наружу внутренности. Капельницы держали по очереди. И снова погрузка в кузовы подошедших КамАЗов. Смерть забрала на этот раз осетинского парня Зака, развороченное взрывом тело не способно было удержать в себе жизнь. Отправляйся, брат, к вратам царства небесного, ты заслужил свое место в раю.

День затухал. Легионеры укрепляли позиции для стрельбы и устанавливали навесы для защиты от холодной и, возможно, дождливой ночи. Вот уже почти начало весны, а до тепла дело так и не доходило. Никто не спешил укладывать теплые вещи на хранение в баулы, добавляя килограммы к весу носимого снаряжения.

Глава 27. Лекарь

Манук умер от полученных ран в сирийском госпитале. Добродушный великан, верный последователь Пирогова, спасший не одну жизнь на поле боя, на этот раз сам попал под град осколков мины, взорвавшейся на позициях только что отбитой у духов высоты. Он прошел покрытые лесами перевалы горной Латакии и лишенные растительности скалы пальмирской пустыни. Всегда находился в боевых порядках, подвергаясь опасности наравне с остальными легионерами. В любой момент он был готов скинуть с плеч рюкзак, наполненный всем необходимым для оказания первой помощи, и склониться над раненым, уберегая от смерти и облегчая страдания.

Манук, бесконечно преданный неписаным заповедям полевого лекаря, твердо придерживался правила, которое, как он считал, должно быть обязательным для всех представителей его профессии, работающих на войне: «Необходимо оказывать квалифицированную первую помощь на месте, сразу после полученного ранения. Соблюдение этого правила обеспечивает выживание даже при очень тяжелом увечье». Еще в предыдущей командировке Мартин часто оказывался в одной компании с этим рослым улыбчивым здоровяком и во время выполнения боевых задач видел, как Манук перевязывал раненых и организовывал эвакуацию от передней линии соприкосновения. Он, по сути, делал работу армейского санинструктора, но его знания и умения были, несомненно, выше, на уровне военного доктора, что позволяло ему сохранять жизнь солдатам удачи и доставлять их до госпиталя в приемлемом для дальнейшего излечения состоянии.