В одну реку дважды. Сирийская война глазами русского наемника - [29]

Ратник принял решение входить в город прямо по дороге. Судя по докладу Зодчего, окружающие Кинсиббу вершины были под контролем у Хезболлы. Сам Зодчий, заняв одну из вершин, держал под наблюдением подходы к городу и его улицы.

Кинсибба представляла собой унылое зрелище. Брошенный жителями и разрушенный боями город, когда-то радовавший глаз красивыми каменными домами, отделанными мрамором, был полностью захламлен мусором войны.

Садыки, оставив на въезде отделанные металлическими листами мощные американские внедорожники с зенитками в кузовах, уже вовсю шуровали по домам в надежде поживиться тем, что не смогли увезти с собой хозяева. К городу подходили другие отряды правительственной армии, улицы наполнялись людьми в камуфляже. Сирийские солдаты, окончательно убедившись в том, что враг покинул город, сбивались в кучки и скандировали победные лозунги, размахивая флагами.

Автомобилей становилось все больше, среди военных появились и журналисты с видеокамерами и микрофонами. Они тут же принялись брать интервью у всех, кто попадался под руку. Оказавшиеся в кадре картинно размахивали оружием, что-то говорили и в конце неизменно выкрикивали шаблонные воззвания к нации.

Конечно, представители прессы прибывали на место не самостоятельно, их привозил с собой какой-нибудь сирийский начальник. Перед тем как отпустить их в свободное плавание, он, выбрав выгодный ракурс, произносил на камеру бравую речь и даже позволял обнять себя какому-нибудь рядовому бойцу, что приводило того в состояние дикой эйфории.

Наемники, с трудом пробираясь через ликующую толпу, высматривали удобные позиции для обороны на случай, если враг оставил город в расчете на быстрый и неожиданный ответный удар. Такой трюк часто использовали турецкие офицеры, командовавшие группировками Свободной сирийской армии. Протискиваясь вперед, русские солдаты удачи всячески старались избегать попадания в камеры — они обязаны были поддерживать миф о самостоятельности асадовских формирований.

Между тем ликование достигло своего апогея, и сначала одна короткая очередь из автомата прорезала воздух над головами победителей, за ней следующая, а затем загрохотало все имеющееся на руках стрелковое оружие, салютуя достигнутому успеху. Из общей какофонии стрельбы выделялась мощным рявканьем зенитная установка, нещадно растрачивающая в пустоту солидную часть боезапаса. И в это самое время легионеры заметили на пустыре между разрушенными домами на противоположной стороне улицы столб белой пыли.

Звук взрыва был приглушен канонадой стрелкового оружия садыков, за первым взрывом последовал еще один. Сомнений не было: работала артиллерия довольно солидного калибра. Обстрел продолжался еще некоторое время, но, к счастью для всех, противник бил, по-видимому, по заранее пристреленному месту, по выверенным данным, однако направление ветра и температура воздуха изменились, и снаряды падали в стороне от дороги и зданий, а скорректировать огонь артиллерии было уже некому. Тем не менее один раз легионерам пришлось серьезно поволноваться: после очередного падения снаряда от места разрыва отлетела тяжелая металлическая болванка и, вращаясь в воздухе, устремилась в сторону дома, у которого стояли русские. Завороженно наблюдавшие за полетом болванки наемники облегчено выдохнули лишь после того, как она врезалась в угол дома, отколов изрядный кусок плиты и не причинив никому вреда.

Обстрел на какое-то время затормозил праздник победы, но, как только снаряды перестали рваться, на дороге снова образовалась толпа, а беспрерывно подъезжающий транспорт закупорил все улицы. Русские легионеры, не обращая внимания на празднующих сирийцев, стали закрепляться около домов улицы, которая возвышалась над всей Кинсиббой. Наемники, выполняя команду Ратника, спешно устанавливали тяжелые пулеметы и станковые гранатометы на удобных площадках, готовясь в любую секунду открыть огонь.

Ратник отправил Мартина назад, к въезду в город, встретить транспорт с основной частью тяжелого вооружения. Старенький газик, изношенный в боях и походах, надрываясь, преодолел подъем и, кое-как пробив себе дорогу сквозь толпу, наконец-то подъехал к месту, где его ждали легионеры. Солдаты удачи без лишних слов начали разгрузку дополнительного вооружения и боеприпасов, стремясь по-быстрому расставить все по своим местам и быть готовыми к отражению возможных контратак противника.

Мартин запросил у Ратника пикап для доставки пищи, воды и теплых вещей разведчикам Зодчего, которым предстояло провести холодную февральскую ночь на вершине горы. Получив добро, он снова направился к окраине города. Перехватить вызванную по рации машину на подходе казалось ему более правильной идеей, чем ожидать ее на месте, где и пешему протиснуться через толпу радостных садыков было довольно затруднительно.

Выйдя к дороге, он увидел медленно поднимающиеся по серпантину, лязгающие гусеницами и ревущие от натуги танки. Это радовало — хоть кто-то заботится об усилении отрядов союзников, которые сейчас бродят по домам и улицам городка. Правда, видя забитую улицу, было трудно понять, как танки доберутся до своих боевых позиций — у сирийцев напрочь отсутствовало понимание необходимости держать фронтовые коммуникации свободными для оперативного передвижения. Впрочем, и соответствующих служб в штате их армии предусмотрено не было, поэтому в некоторые моменты сирийские дороги превращались в шумный восточный базар — без торговцев и покупателей, но со всеми остальными признаками суеты и хаоса.