В одно мгновение - [2]
Сегодня пятница. Стоит чудесная, ясная погода. В такой день лучше всего торчать на пляже с друзьями, кататься на сёрфе или на скимборде. Но вместо этого я, вжавшись спиной в стену, сижу на полу примерочной в салоне для новобрачных и смотрю, как моя сестра демонстрирует собравшимся – то есть мне, поневоле записанной в ее свидетельницы, маме и тете Карен – свое свадебное платье. Другой нашей сестры, Хлои, здесь нет. Где-то через неделю после помолвки она ненароком обмолвилась, что институт брака – это устаревший патриархальный конструкт, служащий угнетению женщины, и незамедлительно лишилась должности свидетельницы, а я, напротив, пошла на повышение.
Интересно, где она сейчас? Скорее всего, они с Вэнсом гуляют по центру города, держась за руки, наслаждаются теплом и солнцем, то и дело останавливаются и целуются. Я едва сдерживаю стон зависти и восхищения: уже не в первый раз я думаю, что это наверняка была не просто обмолвка. Хлоя – мастер в подобных делах. Она всегда добивается своего, а я точно знаю, что ей ни при каких обстоятельствах не захотелось бы провести целых восемь месяцев бок о бок с мамой. Получается, она сделала все возможное, чтобы этого избежать.
Я хмыкаю, вдруг осознав, насколько тонко все было сработано: моя сестра обеспечила себе свободу, хотя сама ни от чего не отказывалась, и чужими руками переложила на мои плечи бремя стать сподвижницей Обри. Представляю, как Хлоя самодовольно ухмылялась, продумывая свою гениальную схему. А ведь она знает, как сильно я ненавижу подобные мероприятия: я хожу по магазинам, только если у меня напрочь закончилось чистое нижнее белье; знает, что не в моем – в целом открытом и жизнерадостном – характере восемь месяцев подряд вести разговоры о шмотках с неестественно счастливой, всеодобряющей улыбкой на лице.
– Что думаешь, Финн? – спрашивает Обри, вынуждая меня поднять глаза от экрана телефона, где как раз показывают подборку забавных мемов с животными. Я отрываюсь от картинки, на которой кот, сидя верхом на хаски, кричит, указывая лапой на убегающую мышку: «Не упусти ее!»
Я моргаю, и натянутая улыбка сходит с моего лица, а в горле вдруг встает ком. Хотя я терпеть не могу все эти кружева, свадебные хлопоты и прочие девчачьи радости, в груди набухает целый ворох совершенно девочкиных чувств. Вот уже две недели Обри квохчет о своем платье, без конца трезвонит о том, какое оно идеальное. Обычно я пропускаю мимо ушей ее трепотню – атласное то, шелковое сё, какой-то рубчик тут, нитки жемчуга там, ювелирный вырез сям. И вот теперь она стоит или скорее возвышается надо мной на шпильках, в волнах желтовато-белого, мягкого, словно текучего атласа, сбегающих вниз от ее до невозможности тонкой талии, в потоках крошечных жемчужинок, что вихрем раскатываются, разлетаются от того самого ювелирного выреза и напоминает мне сказочную принцессу, самую добрую и прекрасную волшебницу в мире. Я с изумлением отмечаю, как она хороша, а еще, кажется, чуточку ей завидую.
Стоящая за спиной у Обри мама хлопает в ладоши. Тетя Карен обнимает маму за плечи, и они склоняются друг к другу, любуясь моей сестрой, почти соприкасаясь одинаковыми пепельно-светлыми головами.
– Мило, – бросаю я, словно мне плевать, и снова утыкаюсь в телефон.
Черная собачонка косится на подтаявший ярко-желтый фруктовый лед, рядом надпись: «Мозгозаморозка». Улыбнувшись, я продолжаю листать фотографии, пока мама с тетей Карен кудахчут и вьются вокруг Обри, а она поворачивается и так и эдак, чтобы они получше рассмотрели платье.
Тетя Карен встает рядом со мной.
– Давай их сфотографируем! – восклицает она. – Обеих!
Я обмираю от ужаса, представив себе, как стараниями тети Карен мои фотографии разлетятся по «Фейсбуку». И ведь она непременно подпишет под ними что-нибудь нелепое вроде «Обри и Финн Миллер, красавица невеста и будущая невеста-беглянка».
– Нет, – выручает меня мама. – Дождемся церемонии. Нельзя фотографировать невесту в подвенечном платье до свадьбы, это плохая примета.
Я с облегчением выдыхаю и отодвигаюсь от Обри, словно даже одно мое присутствие может ее испачкать. Она улыбается мне, одними губами произносит: «Спасибо!» – и снова поворачивается к наседкам; этап восхищения уже миновал, и теперь они суетятся, обсуждая, где и что еще нужно подогнать по фигуре.
Я чувствую, что у меня горят щеки, и велю себе успокоиться. Обри уже поблагодарила меня, наверное, миллион раз, хотя все дело выеденного яйца не стоило. Мой разговор с ее будущей свекровью продлился не больше пяти минут, к тому же миссис Кинселл все восприняла совершенно спокойно.
Я вообще не стала бы звонить, если бы Обри не была так расстроена. Я-то решила, что свадебное платье самой миссис Кинселл – «классический крой, вышивка старинным бисером, кружевной воротник в викторианском стиле, атласные пуговки вдоль спины» – отличная идея: классно, что платье послужит представительнице уже четвертого поколения. Но Обри чуть не плакала, повторяя эти слова, и я решила, что, хотя мне явно не по плечу все прочие обязанности подружки невесты, по крайней мере с этим я справлюсь. Мо говорит, у меня особый дар к таким разговорам – моя прямота по какой-то неведомой причине никогда никого не обижает. Мне кажется, дело скорее в том, что обычно люди все слишком усложняют. Если просто сказать как есть, правых и неправых не будет. Вначале миссис Кинселл слегка удивилась, но тут же дала понять, что ничего не имеет против. Она даже призналась мне, что и сама в свое время хотела выйти замуж в собственном, пошитом лично для нее платье.
Согласно правилам вампирских кланов, Последний клан созданный Носферату, должен собрать всех своих собратьев в одном месте, избрать главу, выбрать город, где они останутся жить и прочее и прочее,но кому это надо? Вампиры Последнего клана жаждут пользоваться своими способностями, жаждут жить на полную катушку, какие ещё правила? Большая сила, это большие возможности и идёт к чёрту весь мир — вот то, что могло бы стать их девизом. Содержит нецензурную брань.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.
Когда речь идет о любви, у консервативных родителей Фрэнка Ли существует одно правило: сын может влюбляться и ходить на свидания только с кореянками. Раньше это правило мало волновало Фрэнка – на горизонте было пусто. А потом в его жизни появились сразу две девушки. Точнее, смешная и спортивная Джо Сонг была в его жизни всегда, во френдзоне. А девушкой его мечты стала Брит Минз – красивая, умная, очаровательная. На сто процентов белая американка. Как угодить родителям, если нарушил главное семейное правило? Конечно, притвориться влюбленным в Джо! Ухаживания за Джо для отвода глаз и море личной свободы в последний год перед поступлением в колледж.
Роман Коутса похож на африканский танец джубу, который танцуют, держа на головах кувшины, полные воды. Кто прольет воду – выбывает. И так до последнего танцора. Такой танцоркой была мать главного героя, он же с кувшином не танцует. Хайрам Уокер магическим способом перемещает рабов в пространстве, из южных штатов в северные, используя для этого воду.
Этот дебютный роман покорил читателей и критиков по всему миру, стал лучшей книгой года по версии Washington Post, получил более 6 международных премий и стал блестящим дебютом издательства SJP Сары Джессики Паркер.Если жить так, как хочется, – значит разочаровать родителей…Старшая дочь, Хадия, выходит замуж по любви вопреки традициям. Ее сестра Худа не сняла хиджаб, но пошла работать в школу. Единственный сын Амар – главное разочарование отца. Бросил учебу и три года назад ушел из дома. Секреты, предательство, а может быть, просто желание жить собственной жизнью изменили эту когда‑то крепкую семью.
Лондон, 1942 год. Тринадцатилетняя Нелл и ее младшая сестра Олив живут в одном из бедных районов города. Здесь соседи вместе переживают беды и радости, а праздники встречают на улицах с песнями. Здесь своих в обиду не дают и за себя постоять умеют. Но идет война, и каждую ночь над доками звучит сигнал воздушной тревоги. Когда в городе становится слишком опасно, тысячи семей отправляют своих детей в эвакуацию. Как и многих, Нелл и Олив ждет неизвестность. Кто согласится их приютить? Каков будет их новый дом? Даже в чудесной английской деревне жизнь не сахар.