– Я больше не хочу говорить об этом. Могу лишь сказать, что теперь мне стало многое понятно. Но это не моя беда. Я всю жизнь жила без отца. Это его потеря, не моя.
Леон, стоявший все это время неподвижно, вдруг расслабился и снова заключил Мисти в объятия.
– Мне очень жаль, – сказал он, спрятав лицо в ее волосах.
Она вздохнула. Как бы ей хотелось сказать ему о своей любви, но…
– Какой ты, оказывается, чувствительный, – шутливо проговорила Мисти и стала развязывать его галстук.
Леон накрыл ее ладонь своей.
– Как бы мне ни хотелось, чтобы ты продолжила, но нам нужно поговорить, – настойчиво произнес он.
Она немного побледнела, но спросила так же шутливо:
– Ты решил меня бросить, когда был в Нью-Йорке?
Вместо ответа он грубо прижал ее к своему паху, и она почувствовала, как он возбужден.
– Не хочу быть вульгарным, но с тех пор, как мы заключили наше соглашение, это мое обычное состояние.
– Что, всегда? – не поверила Мисти, но ее глаза засияли от удовольствия.
– Если бы я знал, почему твой экс-жених бросил тебя, я бы свернул ему шею, когда мы с ним встретились, – неожиданно сказал Леон сквозь сжатые зубы.
– Это было давно. Я уже с этим справилась, – расстегивая пуговицы на его рубашке, проговорила она. Затем она остановилась и с наигранной нерешительностью посмотрела на него. – Может, продолжим в спальне? Если честно, все эти разговоры меня уже порядком утомили. Предлагаю следующее: я раздеваю тебя и снимаю с себя верхнюю одежду. Все остальное с меня можешь снять ты – у тебя это получается лучше, – проворковала она.
– Идет, – кивнул он, убирая ее руки и снова застегивая пуговицы. – Я сорвал банк, увидев в тебе то, что ты пыталась скрыть за бесформенными блеклыми костюмами.
– Наверное, я берегла себя для тебя. Твой взгляд заставил меня поверить в то, что я красива, – добавила Мисти с искренностью в голосе, от которой у Леона перехватило дыхание.
Он негромко сказал что-то по-итальянски, но нежность, звучавшая в его словах, не требовала перевода. Взяв девушку за руку, он увлек ее за собой.
Позже, когда они спустились в столовую позавтракать, Мисти положила Леону в чашку сахар.
– Ты могла бы несколько минут побыть серьезной?
После того как они провели несколько часов в постели и Леон был с Мисти необычайно нежен, ее поразила произошедшая в нем перемена. Он неожиданно стал собранным и серьезным. Такая резкая смена настроения обескураживала. Счастье, которым был пропитан каждый миг, проведенный в его спальне, отступило перед реальностью. Она снова вспомнила об Оливере Сардженте.
Вздохнув, Мисти села за стол и взяла вилку. Совершенно непостижимым образом запах яичницы с беконом вызвал у нее тошноту. Когда она бросилась вон из столовой, стул с грохотом упал.
– Что с тобой? – с тревогой спросил Леон, уткнувшись в запертую дверь уборной.
Мисти немного посидела, не отвечая на его вопросы, затем ополоснула лицо холодной водой. Приступ тошноты скоро прошел. Она вышла и, встретившись с вопрошающим взглядом Леона, заставила себя улыбнуться.
– Уже все в порядке.
– Ты больна?
– Конечно, нет. – Мисти прошла мимо него в столовую. – Ты хотел, чтобы я стала серьезной, – напомнила она ему, сделав глоток чая.
Леон сел напротив нее, но к завтраку не притронулся.
– Сначала я собирался рассказать тебе о Батисте.
Улыбка сбежала с ее лица: она поняла причину его сдержанности.
– Прошлым летом она работала у Оливера Сарджента, выполняя свое университетское задание, и увлеклась им. Ей было девятнадцать лет.
– Насколько сильно увлеклась?
– Он спал с ней. – На его скулах заходили желваки.
– Почему ты в этом уверен? – мягко спросила Мисти.
– Батиста рассказала об этом своей лучшей подруге, а она – мне, но только когда самой Батисты уже не стало. Оливер Сарджент тщательно скрывает от жены и общественности свои похождения. В ночь, когда Батиста умерла, они ехали в коттедж Сарджента, купленный им под другим именем, однако доказательств, что Сарджент был с ней, у меня нет. За рулем была Батиста. Я не знаю, что случилось. Возможно, она не справилась с управлением и вылетела с трассы, а может, просто потеряла контроль, все-таки рядом был ее любовник. Свидетелей не было. Вытащить ее без посторонней помощи не представлялось возможности. К тому же она, вероятнее всего, была без сознания. Так по крайней мере утверждают врачи, и это мое единственное утешение. Сарджент сбежал один, бросив ее в покореженной машине.
Чудовищность этого поступка потрясла Мисти.
– Конечно же, он не мог этого сделать, – прошептала она.
– Только когда какой-то проезжающий мимо водитель увидел, что произошла авария, он позвонил в службу спасения. Машина «скорой помощи» приехала через час, но было уже поздно.
– Леон, почему ты уверен, что Оливер Сарджент был с ней? – коснувшись его руки, спросила Мисти. – Ты ведь сам сказал, что у тебя нет никаких…
– Нет прямых доказательств. Да, это так, – перебил он ее. – Но я видел Сарджента после аварии. Вина, как ни старался он это скрыть, была написана на его лице так же отчетливо, как и страх перед разоблачением. Однако у него нашлись друзья, которые подтвердили, что он провел вечер с ними. Я не мог даже обвинить их в лжесвидетельстве, потому что у меня нет доказательств, которые могли бы убедить суд. Оливер Сарджент вышел сухим из воды. Я не мог смириться с этой мыслью, поэтому стал искать. – Он посмотрел на нее, и она поежилась от холода, которым веяло от его черных неподвижных глаз. – И нашел тебя.
