В объятиях дождя - [18]

– Вот, держи-ка. Ты хорошо со всем справился на первый раз, и мы сейчас посмотрим вот в этот маленький глазок и выберем то, что захочется снять.

Держа игрушечный кольт в одной руке, а в другой пленку, маленький ковбой посмотрел на нее так, словно это была его лягушка, которую я воскресил. Я похлопал его по плечу, а женщина за кассой объявила:

– С тебя ровно сорок семь долларов!

– А за это? – и я указал на кофе и булочку.

– Нет, медовый мой, кофе за мой счет, и булка тоже, да она и черствая совсем. И бобы эти гадкие бери задаром. Я ведь заработала на бензине. И не говори, что кофе был хороший!

Она взглянула на мальчика и взмахнула короткой жирной рукой:

– А ты, парнишка, ноги в руки, валяй отсюда вон через ту дверь, пока не поздно.

Малыш испуганно поглядел на нее, потом на дверь туалета, сунул пленку в карман и со всех ног бросился к двери, за которой его матушка уже, наверное, домывала руки. Из его кармана при этом выпали четыре полоски жвачки и множество разноцветных фантиков.

– Спасибо, Бесси, – прошептал я и, взяв стакан с кофе, булочку и жестянку бобов, направился к выходу.

– Миленький, – оглянулась она, – ты всегда заезжай, когда бензин потребуется. В любое время, первый галлон будет бесплатно. И камеру не забудь!

Я толкнул задом дверь, прозвенел коровий колокольчик, висевший на обветшавшем шнуре, и хозяйка тут же уткнулась в телевизор, но, снова взглянув на мальчика, подняла телефонную трубку и, не глядя в книжку, набрала восьмизначный номер:

– Привет, Джордж, это Бесси. Мне хочется еще один браслетик, номер 217. Оставь для меня.

И в тот же момент в нижнем левом углу под телевизором, где помещался счетчик, появилась строка: «Звони: осталось двадцать три минуты».

За время моего пребывания у Бесси поднялся сильный ветер, небо затянули облака, скрыв октябрьскую луну. Стало заметно холоднее. Эта ночь, 4 октября, была еще все-таки довольно теплой, термометр, наверное, показывал градусов десять. Я посмотрел на небо, вдохнув влажный воздух – приближался дождь, – и подумал, что диктор, объявлявший погоду, не ошибся. Да, дождь будет обязательно. А может быть, и ураган.

К счастью – хотя одновременно и к сожалению, – я знал, чтó такое ураган. Пять лет назад, сразу после похорон мисс Эллы, Док направил меня на неделю к ученым из НАСА, которые изучали природу ураганов, бушующих на кукурузных просторах Среднего Запада. Ученые из той команды были, подобно мне, молоды, очень энергичны и наивны, как легендарный Пекос Билл[6], мечтавший укротить ветер с помощью лассо. Мы все подружились. Возможно, что даже чересчур: они из-за наших посиделок потеряли багажный фургон стоимостью в миллион долларов, да и все мы весьма пострадали. Когда, утихая, ураган задел амбар над подвалом, где мы спасались, тот исчез с лица земли. Одна грязь и только – вот что от него осталось. Я в тот момент одной рукой закрывал крышку люка, а в другой держал фотоаппарат, и в результате я раздробил запястье, сломал несколько ребер и заработал огромный шрам над правым глазом, который потом на снимке выглядел довольно красноречиво. И рана и последствия были серьезными, так что я надел на глаз повязку и целый день провел в ожидании худшего.

Когда Док в Нью-Йорке получил снимки, он немедленно разместил их в Интернете, и через несколько дней они появились на обложках трех ведущих американских журналов, включая «Тайм» и «Ньюсуик», и еще в семнадцати газетах Среднего Запада. А «Ридерс дайджест» даже прислал своего корреспондента из Лондона, раздражительного, угрюмого новозеландца, автора ста пятидесяти красочных историй, в мой подвал, чтобы он потом поведал читателям обо всех ужасающих подробностях случившегося. Через месяц, когда я стоял в очереди в магазине, то из бегущей строки телевизионных новостей узнал, что его рассказ о моем приключении занял первое место в списке подобных печатных материалов, опубликованных в Соединенных Штатах. Это сделало меня известной фигурой в газетном мире, но, если честно, я обязан своей популярностью прежде всего Доку. Когда я дома залечивал свои раны, он мне позвонил:

– Сынок, я занимаюсь этим бизнесом сорок лет и многое повидал, но ты просто настоящий счастливчик! Ты, правда, еще не самый лучший мастер, но можешь им стать. Не знаю, каким образом тебе это удается, но ты управляешься с камерой почти как волшебник. Это уже на грани искусства, и ничего лучше я пока не встречал!

Однако, если бы он знал всю правду, то не слишком бы удивлялся. О да, я снимал и, может быть, постоянно в этом деле совершенствовался, но если бы ему стало известно, что в это время происходило в моей голове, то, может, он не так сильно удивлялся бы.

Я повесил трубку и в тишине снова услышал голос мисс Эллы:

«Ты даже не думай об этом, не позволяй себе бахвалиться. Кому многое дано, с того многое и спросится».

«Да, мэм».

Я опять обогнул лужу и сел в свой грузовичок, положив камеру на сиденье – в тот самый момент, когда восемнадцатиколесный автофургон повернул к парковке, прогудел и подался назад. Еще одна заправка! Бесси взглянула вверх на это великолепное творение рук человеческих, и ее пальцы запорхали по кнопкам кассы.