В обход черной кошки - [14]

Шрифт
Интервал

«Я покорен…Воистину еврейский гений не знает границ, — произнес, наконец, сенатор. — Это лучшее из всего, что было создано вами… Боюсь, что это лучшее из всего, что было создано в тысячелетней истории живописи! Но… на этом полотне нет и тени знакомого публике Лейканда, его сомнений, борьбы, противоречий, наслаждения противоречиями, наконец! Это женское тело убеждает, побеждает. Это шедевр уверенности, силы и бескомпромиссности. Плотная весомая форма, фиксация контуров, все в добротном академическом духе. И, в то же время, такая невероятная передача движения… Позвольте… позвольте, Вячеслав Абрамович, она же… она же у вас дышит… у нее вздымается грудь! Боже, это даже не полотно, это революция в живописи! Но, воля ваша, раздражающего меня Лейканда здесь нет!..»

«Я и не предполагал в вас такой чувственной натуры, Иван Викулович. Вы покорены женскими формами и забыли, что у женщины есть лицо, глаза, душа, наконец. Присмотритесь, и вы найдете здесь меня в наилучшем виде…»

Сенатор уселся в кресло напротив портрета, положив ногу на ногу и стал рассматривать изображенную в натуральную величину девушку.

Она была в одних серебристых туфлях с небрежно наброшенными на щиколотки голубыми лентами, выступающими контрастом багровому фону портрета. Точенные длинные ноги с сильными, словно светящимися изнутри бедрами переходили в округлые формы таза, резко сходящиеся к тонкой гибкой талии, за которой словно в воздухе впереди нежного торса парили изумительной формы неожиданно обширные для такой талии полушария бюста, мягко связанные в единое чуть выпуклое основание, плавно восходящее к едва очерченным ключицам. Над округлыми пологими плечами покоилась удивительной формы длинная гибкая шея.

Работая неестественно быстро, Лейканд, в то же время, умудрялся подчеркивать мельчайшие детали. Вот и здесь поэтизация женского образа наслаивалась на откровенную эротику. Была выписана каждая морщинка, каждый завиток волос, шрамик, родинка, даже едва заметный розоватый след на нежнейшей коже от только что снятого девушкой белья для сеанса. Все было изображено так, что просто невозможно вообразить натуру более живой, чем эта совершенная копия. Матвеев действительно намеренно дал себе налюбоваться именно телом, чтобы обратить внимание на лицо девушки под челкой густых темных волос. Полные чувственные губы несколько великоватого рта кокетливо загибались в полуулыбке в уголках. Типично славянские высокие скулы контрастировали с еврейским разрезом по-северному светло-серых глаз под характерным разлетом бровей.

Заглянув в них, сенатор вздрогнул снова. Если тело словно дышало, глаза словно смотрели, смотрели прямо ему в душу с невероятной для такого праздника молодости и красоты мукой, стыдом, самоунижением, самопрезрением, напряженной работой воли. Это трагическое выражение огромных влажных блестящих глаз подчеркивалось страдальческим изломом смелых бровей.

Да, это и был лейкановский контраст, и какой!.. Это не был праздник совершенства, это было насилие, вернее, самонасилие. Она подчинила свою душу своей воле, чтобы заработать. Эта мысль была ясна, именно для этого и было так тщательно выписано тело, выставленное словно на поругание чужому мужчине — богатому художнику — юной нагой натурщицей, вынужденной задушить свою природную стыдливость… Победоносная торжествующая улыбка тела, гимн силы и непобедимости и такое подавление души, выраженное в глазах…

«И как вы намерены назвать портрет? — спросил наконец Матвеев. — Основную мысль я, кажется, понял. Что это с вами, Вячеслав Абрамович? Вы смотрите на меня и портрет так, словно хотите перенести меня на полотно.»

«Вы удивительно тонкий человек, Иван Викулович, для вашей звероподобной внешности, — с трудом ответил Лейканд. — А как бы вы назвали этот портрет?» «Я? Пожалуй… пожалуй я лучше попробую угадать, как его назвали вы.» «Очень интересно! И как же по-вашему?» «Свобода выбора», так?»

«Да… вас, пожалуй, недооценивают, сенатор. Вас явно недооценивают. А зря. Такой умный человек да с вашими взглядами — страшная опасность…»

«А что вас так поразило, пока я разглядывал портрет? Хотите тоже угадаю?» «А вот этого вам, пожалуй, не удастся.» «Попробовать?» «Валяйте, вы сегодня в ударе.» «Вы придумали перенести меня на полотно, вот так же сидящим в кресле напротив этой же прекрасной нагой девушки. Но убрать всю трагику с ее лица. Напротив, осветить его осознанием власти своей юной красоты над зрелым сильным мужчиной. Я бы заказал вам такую картину при условии, что вы измените ей цвет волос и разрез глаз. Она у вас явно полуеврейка, а я бы хотел видеть чисто русскую красавицу. Я бы назвал картину «Возрождение России». Но на этот компромисс вы уж точно не согласитесь, не так ли?»

«Не соглашусь, вы правы. Тем более, что вы не угадали мою мысль. И, простите, но я вам ее не открою.»

«Даже под пыткой? — вдруг прищурился Матвеев. — Ну-ну, я шучу… Мы в демократической стране, не психи, и я сегодня вами не просто доволен, восхищен.»

Лейканд сглотнул слюну, едва переводя дух.

Матвеев поудобнее уселся в кресле: «Я еще полюбуюсь вашей евреечкой, если вы не возражаете, Вячеслав Абрамович. А заодно попробую все-таки угадать, что именно так поразило вас, даже что именно вы задумали, на этот раз уж точно против меня, когда увидели. как я ею любуюсь. Знаете, а ведь я бы, ради нее, даже и не возражал бы выступить в вашей любой картине вторым натурщиком. Тем более, что меня-то раздевать вы не собираетесь, не так ли? А поскольку я уже почти у цели, так не проще ли…»


Еще от автора Шломо Вульф
Глобус Израиля

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Обратимый рок

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Из зимы в лето

Офицер Ильин убивает Брежнева у Боровицких ворот Кремля… И что же дальше? Как всё могло бы быть, если бы к власти пришёл Андропов намного раньше того времени, что назначила ему наша действительность?


На чужом месте

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Реализм левых

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Банка

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Набат-3

Это — роман-предупреждение. Роман о том, как, возможно, и НЕ БУДЕТ, но МОЖЕТ БЫТЬ. И если так будет — это будет страшно… Это невероятная смесь реальности и фантастики, политического триллера и антиутопии, настоящего и будущего, книга, в которой трудно отличить вымысел от истины. Страна стоит на пороге перемен. Страна стоит перед выбором. И если выбор будет неверный, случится СТРАШНОЕ. Если промолчат миллионы людей, к власти придут единицы тех, кого назвать людьми нельзя. И тогда Бог отвернется от страны, отдавшейся во власть дьяволу.


Диггер

«Диггер» — продолжение романа «Клуб Речников». Чтобы спасти свою жизнь и избавиться от огненного мыслеобраза, Глебу, главному герою, предстоит на время стать диггером и найти в подземных лабиринтах древний артефакт — Чёрную Диадему.


Дневник Тринадцатого императора. Часть 7

Начали проявляться отличия в исторических событиях, общие тенденции естественно сохраняются. Они мало зависят от воли какого-то отдельного субъекта, ими управляют объективные законы экономического развития. Нам удалось только отдалить войну Пруссии и Австрии, но предотвратить её невозможно. Не в моей это власти. Что ж, будем играть в соответствии с правилами устанавливаемыми законами развития общества, но по возможности их корректировать!


Красный паук, или Семь секунд вечности

«Красный паук, или Семь секунд вечности» Евгения Пряхина – роман, написанный в добрых традициях советской фантастики, в котором чудесным образом переплелись прошлое и настоящее. Одной из основ, на которых строится роман, является вопрос, давно разделивший землян на два непримиримых лагеря. Это вопрос о том, посетила ли американская экспедиция Луну в 1969 году, чьё собственное оригинальное решение предлагает автор «Красного паука». Герои «Красного паука» – на первый взгляд, обычные российские люди, погрязшие в жизненной рутине.


Роман лорда Байрона

Что, если бы великий поэт Джордж Гордон Байрон написал роман "Вечерняя земля"? Что, если бы рукопись попала к его дочери Аде (автору первой в истории компьютерной программы — для аналитической машины Бэббиджа) и та, прежде чем уничтожить рукопись по требованию опасающейся скандала матери, зашифровала бы текст, снабдив его комментариями, в расчете на грядущие поколения? Что, если бы послание Ады достигло адресата уже в наше время и над его расшифровкой бились бы создатель сайта "Женщины-ученые", ее подруга-математик и отец — знаменитый кинорежиссер, в прошлом филолог и специалист по Байрону, вынужденный в свое время покинуть США, так же как Байрон — Англию?


Стоунхендж

Эта книга – результат совместного труда Гарри Гаррисона и знаменитого антрополога Леона Стоувера, является, несомненно, значительной вехой в развитии жанра альтернативной истории. Написанная с присущей знаменитому мастеру фантастики легкостью, увлекательностью и чувством юмора, она с потрясающей достоверностью раскрывает перед нами картину жизни древнего мира, предлагая заглянуть за покров тайны, скрывающий от нас загадки исчезнувших цивилизаций, такие, как гибель Атлантиды и появление Стоунхенджа.