В некотором царстве… Сборник рассказов - [78]

 Набрал Колю, который ответил сразу, будто не отнимал телефон от уха, ждал моего звонка. "Ну?!"– закричал он, не дав первым произнести слова. Я подробно рассказал ему о беседе у "Нумизмата" с Налимовым, знакомстве с Бородой и его неожиданном предложении. "Та-ак, – явно обрадовался Мигрень. Это уже что-то". "Не понимаю, какое отношение это может иметь к краже у Саврасова,– сказал я. Веня не говорил, что на его монете у всадника нет копья". "Не важно, назначай встречу с Бородой на ближайшее время. Скажи, что приведешь с собой знающего эксперта. Или нет, про эксперта ничего не говори". "А деньги? У меня нет свободных 33 тысяч на нумизматические забавы". "Это мои проблемы". "Тогда ладно". "Надеюсь, фото Курочкина ты ему не демонстрировал". "Не было смысла". "Ну, так, молодец".

 Перезвонил Бородину. Стас обрадовался быстрому ответу. Сказал, что будет ждать меня завтра у служебного входа в Театр на Таганке в 6 часов вечера. Я попросил перенести встречу на час позже. Предстояло интервью с одним историком, боялся не успеть. Но Стас сказал, что завтра на основной сцене дают "Тартюфа" по Мольеру и с реквизитом на сцене будет много хлопот. Пришлось согласиться на 18 часов. "Деньги не забудьте!" – крикнул напоследок Борода. "Обязательно не забуду",– пообещал я, морщась от своего косноязычия. Порой моему биопроцессору не хватает скорости, чтобы сразу впопад на что-то отвечать. Нужно подкачать в митохондрии тропической энергии солнца. Уже два года без отпуска.

 Доложил Коле. "Умница! – похвалил он меня, в общем-то, не понятно за что. – Я позвонил Вене, он утверждает, что на его монете у Георгия Победоносца определенно было в руках копье". "Саврасов же уснул мертвецким сном, – усомнился я. – Как вам удалось с ним поговорить?" "Тебе ли не знать, что телевизионщики как слоны – так же много пьют и также спят стоя с открытыми глазами".

 Да, я разумеется, об этом знал. У коллег с телевидения действительно удивительная способность быстро пьянеть и так же быстро трезветь. Работа обязывает – частые, незапланированные прямые включения, всегда нужно быть в форме. Инженерам, каким был Веня, несколько проще, они фактически подсобные рабочие оператора, но и им расслабляться особо не приходится. Хотя Саврасов, как было сказано выше, иногда позволял себе расслабления, несмотря на важную работу. Но ему, как ни странно, всё сходило с рук. Объяснить это можно только одним – он был настоящим профессионалом и руководство его ценило. Я не раз слышал от коллег телевизионщиков, что Останкино – это жестокий, беспощадный мир. Ты можешь быть хоть трижды звездой, но если проколешься или пойдешь против течения, тебя ничто не спасет. Звезды – только для обывателей, на телевидении же все равны. И все знают из чего сделана эта звезда.

 На следующий день в половине шестого вечера мы встретились с Колей на Таганке. Он сказал, что у него болит голова и срочно нужно выпить кофе. Время еще было и мы зашли в ближайшую забегаловку. Мигрень заказал себе капучино и рюмку коньяку.

 -Пока ты развлекался в своей газетенке, – сказал он, окуная большие губы в молочно-кофейную пенку, – я встретился с телевизионщиками, что были у Саврасова. Это Роман Волков и Дмитрий Груздев. Первый оператор, второй видеоинженер, как Веня, или как они говорят, звуковик.

 -Как же вам удалось? В Останкино вход по пропускам.

 -Мозги-то включи, Сверло. Женя дал их телефоны, они вышли к проходной.

 -Ну и?

 -"И-и" у лошадки, – осклабился Коля. – Волков сказал, что у Саврасова на праздновании дня рождения комсомола была еще девица лет 25. Имя – Таня. Веня представил её своей племянницей.

 -Вот как. Почему же он о ней нам ничего не сказал?

 -Не знаю. Пока, разумеется, не спрашивал.

 Коля достал смартфон, нажал пару кнопок. На экране появилось фото – двое мужчин, а посередине девушка на фоне стола с бутылками. Сбоку – чей-то влезший в кадр локоть.

 -Они? – спросил я.

 -Как догадался? Хм. Разумеется. Снимал Груздев с вытянутой руки. Селфи на троих. И часть Вениного тела. Курочкина на фото нет. Уголовник, видно, решил не оставлять лишних следов. А ничего себе дамочка.

 Племянница Саврасова действительно была привлекательна. Какой-то особой красоты в ней не имелось, но в образе присутствовала та миндальная горчинка, которая делает женщину притягательной, желанной. Узкое, почти аскетичное лицо в обрамлении пышных, каштановых волос в живом, естественном беспорядке. И загадочный, магнетический взгляд.

 -Что еще рассказали телевизионщики? Они могли взять монету и космические артефакты?

 -Сразу два противоречивых вопроса. Вот поэтому вас, журналюг, и не любят. За то, что вы ставите такие вопросы, на которые у вас у самих не хватает ума ответить. Вы паразитируете на других. Ладно, не злись.

 А я и не разозлился. У Мигреня нередко возникают подобные вспышки "ненависти" к журналистам. Я давно понял почему. Он, как и многие другие граждане, осуждающие "вторую древнейшую", просто завидует нам. Лишь наша профессия дает человеку возможность увидеть и испытать в жизни то, что обычному человеку и за тысячу лет не увидеть и не испытать. Только профессия журналиста открывает для человека весь мир. А что может быть важнее всемирного кругозора? Подкалывая меня, Коля как бы удовлетворял свою зависть. Я как-то пытался с ним поспорить, но быстро понял бесполезность своих усилий. Мигрень только потирал от удовольствия руки, видя мое кипение. И я оставил эти попытки. Тем более, что Коля в чем-то был прав – мы, журналисты, не знаем толком практически ничего и, в самом деле, питаемся умами других. Лишь помогаем людям грамотно и связно донести их мысли до общества. Да, именно это мы и умеем. Однако заключаем эти мысли в свою субъективную обертку.