В небе Украины - [2]
Умелый маневр ведущего дал возможность зайти вдоль стоянки. Комэск коршуном набросился на уцелевшие вражеские машины, и при каждой атаке его непременно вспыхивал «юнкерс» или «хейнкель».
Это было для Хитали так неожиданно, что он от радости готов был кричать «Ура!». Сначала даже не поверил: уж очень легко все получилось. И только с выходом из атаки увидел, что все небо испятнано зенитными разрывами.
Ведущий покачивает самолет с крыла на крыло, дает сигнал «Конец атаки!». Надо торопиться, не отстать от комэска, иначе можно остаться в стороне и потерять его из виду. Нет, заведомо никогда не знаешь, где подстерегает тебя опасность! Не знал того и Хитали. И дело вовсе не в том, что во время своего первого боевого вылета на штурмовку аэродрома он, неопытный летчик, забыл о противозенитном маневре. Спохватившись, он маневрировал, как мог. Пушками и пулеметами заставил замолчать батарею «эрликонов». Но «мессершмитты» давно уже охотились за ним. Один из них промелькнул впереди. Не успел Захар дать по ним очередь, как сзади послышался удар. Снаряд разорвался в кабине. Осколки градом ударили в бронестекло. Оно помутнело и потрескалось. Каждые полминуты впереди самолета вспыхивают белые султанчики. Это рвутся пушечные снаряды. Повернув голову вправо, Хитали с ужасом увидел крутившийся винт истребителя. Казалось, вот-вот рубанет «мессер» по хвосту «ила». Капитан Феденин говорил о «ножницах». Хитали бросает машину из одного крена в другой. Мотор трясет, как в лихорадке. Резко упала тяга. Правый глаз заволакивает серая, непроницаемая муть.
Тоскливо сжалось сердце. Медленно гасла надежда на возвращение. А вокруг от горящих фашистских самолетов — черная темень, ни земли, ни неба. Только светящиеся циферблаты приборов да нервное подергивание двигателя.
Ведущий снизился на предельно малую высоту и вот уже совсем растворился на фоне серой местности. В тот же миг еще одна очередь «мессершмиттов» прошила самолет. Хитали успел сосчитать «мессеры». Их было четыре — два справа и два слева. Один из них энергично покачивал крыльями, приказывая садиться. Все сильнее дымил мотор. Нестерпимо жарко в кабине. Какая-то сила притормаживала машину. Горящее масло било в передний козырек кабины. Никогда так быстро не падала скорость: 200, 150, 100 км/час… Однако Хитали не повернул на аэродром врага, а вопреки желанию «мессершмиттов» шел на восток. Дым застилал глаза, капли масла жгли лицо. Казалось, самолет вот-вот рухнет на землю, и тогда — конец.
Другой самолет давным-давно закрутило бы в штопор. Но «ильюшин» устойчив и удивительно надежен в полете. Нажав ручку управления вправо и поставив левую ногу до отказа вперед, Хитали пытался сбить с мотора пламя. Едкий дым горящего масла заполнил кабину. Нечем дышать. А над головой кружат «мессершмитты», они прижимают его к земле, настойчиво указывая в сторону своего аэродрома, где чадят догорающие бомбардировщики. Им не терпится посадить «ильюшина» и взять летчика живым. Хитали это прекрасно понимает.
В голове невольно пронеслось: «Неужто все?». Правда, он все еще надеялся на сердце самолета — мотор, думал, что протянет с десяток минут. Но этого не случилось. Невозможно было вдохнуть жизнь в горящий двигатель.
Несколько долгих минут подряд летчик бросал самолет из одного крена в другой. Нос «ильюшина» то поднимался над горизонтом, то неожиданно резко падал куда-то вниз. В груди захватывало дыхание, дым заполнял кабину самолета, который все чаще вздрагивал. И среди всего этого пугал непривычный звук мотора — скрежет металла.
Самолет резко пошел вниз. Вот и земля. Уже не плывут, а несутся стремительно навстречу перелески, овражки, извилистая лента реки. Глаза привычно выискивают ровное место. Наконец ощущение, что земля под тобой. Неровная полоска, грубое касание колес, резкое торможение. Побелевшие от натуги пальцы отпустили ручку управления. Откинув назад фонарь кабины, Хитали выскочил из горящего самолета. Нестерпимо жгло руки и лицо. Загорелся комбинезон, по спине вспышками пробегал огонь. Сбросив шлемофон, он ощупал плечи, руки, грудь, схватился за кармашек гимнастерки: партбилет! Обычно перед вылетом он оставлял его у комиссара, а сегодня взял с собой.
Надо было бороться за жизнь.
«Надо!». Это слово чаще всего говорят вслух перед выполнением боевого задания, как клятву перед строем; оно вошло в обиход летчиков как приказ — строгий и неумолимый. Любое другое слово, пусть самое красивое, показалось бы фальшивым. Это же слово, по-военному строгое и суровое, являлось для летчиков своего рода законом.
Теперь надо бежать. Скорее! Скорее добраться до речки и спрятаться в кустах.
Слева небольшой галечный плес, справа кустарник. Хитали быстро нырнул в кустарник. Ветки секут лицо, бешено колотится сердце. А тут еще резкая боль в правой ноге.
Обессиленный, он прижался к влажным стеблям кустарника, В голове хаотично теснились мысли. Две недели назад ему исполнилось восемнадцать. В семье был третьим. Самым младшим. Мать долго отговаривала его, чтобы не шел в летное училище, но Захар был неумолим и добился своего. С началом войны полк получил самолеты «Ильюшин-2» и был переброшен на юго-западное направление. За эти три с половиной месяца Захар скитался по многим аэродромам. Прошел, как говорят, огонь, воду и медные трубы. Летать приходилось много. Уставал за день до чертиков, но не жаловался. В конце сентября приняли в партию. Капитан Феденин, рекомендовавший его, сказал: «Теперь ты коммунист, и спрос с тебя двойной».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.