В небе Молдавии - [17]
На подтрунивание друзей Грачев отвечал своим излюбленным "пшел к чертям" и, взглянув в глаза тому, кто любил подбрасывать в его огород камешки, спрашивал:
- Слышал такую мудрость: "Поступай по отношению к другим так же, как ты хочешь, чтобы поступали по отношению к тебе"? Впитал я ее от своего приемного отца. Усыновил он меня девятилетнего вместе с сестренкой и с тех пор воспитывал так, чтобы мы любили людей.
Вернувшись из умывальника, Грачев перегнулся через мое плечо, заглянул в журнал:
- Немецкими самолетами интересуешься? Должен тебе сказать, - заметил он, массируя широкую грудь, - маловато пишут о воздушной войне. Конечно, иметь представление, как завоевать господство в воздухе, нужно. А вот мне, например, хотелось бы знать, как немцы с англичанами дерутся. Нашел ты что-нибудь об их тактике?
- Кроме летно-тактических данных ничего нет. Вот, правда, схемы боевых порядков; немцы применяют их последнее время над Англией после больших потерь при налетах. Неправдоподобные какие-то...
- Смотрел я эти рисуночки. Ни черта не разобрал, - признался Грачев. Несуразица какая-то. Не могут немцы таким строем летать.
- А все-таки здорово они бомбят англичан. Авиация у них на первом плане!
- Что ж тут особенного? Современная война, брат, это война моторов. Дай-ка мне один журнальчик, полистаю на сон грядущий.
- Моторы моторами, - возразил я, передавая журнал. - Все дело в том, где этих моторов больше - на земле или в воздухе.
- У немцев их теперь везде много, но не больше нашего, хоть и работает на них вся Европа. А ты как считаешь, где их должно быть больше - в воздухе или на земле?
- В воздухе, Петя, и только в воздухе, - раздался голос Кондратюка.
В комнату вошли командир звена и Гичевский.
- Вспомните-ка польскую кампанию. В первые дни войны немцы полностью уничтожили панскую авиацию и парализовали с воздуха работу тылов армии.
- А Бельгия и Франция? - заметил Гичевский. - То же самое. Посмотрите, как они лупят англичан! Авиация сейчас, дружище, - бог войны.
- Ну, знаете ли, это чистейшей воды дуэлизм{*1}, - вскипел Грачев. Не хотите ли вы сказать, что воздушная сфера в войне будет решающей?
- А почему бы и нет? - возразил Кондратюк. - В наше время кто силен в воздухе, тот силен вообще.
- Браво, Кондратюк! - закричал непоседа Яковлев, как всегда, сваливаясь словно снег на голову. - Кто это сказал, знаешь? А нас загнали в казарму, как солдат, да и вообще авиация пасынком стала: ворошиловские завтраки отобрали - раз, кожаные регланы не выдают- два...
- Замолчи ты, белобрысый, - цыкнул на него Грачев. Он вскочил с кровати, сердито взъерошил русые волосы. - Значит, катись к чертям артиллерия, матушка-пехота, ура авиация! Так, что ли?
- Нет, не так, Петя, - возразил я. - Ребята этого не говорят. Ты ведь не станешь отрицать, что немцы всегда отводят авиации решающую роль. А почему? Потому что они умно ее используют: все силы бросают на то, чтобы парализовать авиацию противника, бомбят города, а танки уже добивают паникующие войска и тылы. Дуэ же проповедовал на земле только сопротивление. Вот в чем все дело.
- Немцы, немцы! Чихать я на них хотел, - не унимался разгорячившийся Грачев, - не нам у них учиться. Русские пруссаков всегда бивали.
- Виват, внуки Суворова! - засмеялся Яковлев. - Дайте-ка лучше закурить.
- Только что дымил. Не давайте ему, - попросил сидевший у стола Кондратюк.
- Пусть коптится, жалко, что ли, - Гичевский протянул папиросу, бери, твоя любимая марка: "чужие".
Яковлев прикурил, с размаху плюхнулся на мою кровать и несколько раз подпрыгнул на матрасе. Жалобно заныли пружины, зашуршала, переламываясь, туго набитая солома.
- Эх, хороша офицерская постель!
- И когда ты только за ум возьмешься? - прикрикнул на него Кондратюк. - Ведь уже летчик, даже женился однажды, а все дурачишься.
- Вот женюсь второй раз - поумнею, - отпарировал Яковлев, пуская на Кондратюка струю дыма. - Что за книженция? - указал он на мою тумбочку.
- "Жан-Кристоф".
- Дашь почитать? - и тут же бесцеремонно потянулся к томику.
- Эта вещь не для твоего ума, Коля, - перехватил книгу Гичевский.
- Ну и шут с тобой, не давай. Я ее уже один раз читал. Мне беспокойная душа Кристофа ближе, чем тебе, увальню.
- Перестаньте спорить! - не на шутку рассердился Кондратюк. - С вами даже о деле не поговоришь. - И обратился ко всем:
- Никто не заметил шаблона в действиях немцев?
- Что они аэродромы вначале бомбят и железнодорожные узлы? - спросил Гичевский.
- Не только... Я имею в виду другое. Вы не обращали внимания, как внезапно они начинают войну?
- Фашисты вероломны и жестоки, это известно, - проворчал Грачев.
- И опять не то, Петя. Вспомни, в какое время они нападают. Только на рассвете.
- А ведь верно, - удивился Гичевский. - Польша - первое сентября, четыре сорок пять утра. Мы в тот день как раз приехали в полк из школы.
- А я на своей свадьбе не успел отгулять в прошлом году, как Дания сдалась, - смеясь, подтвердил Яковлев. - Ох, и запомнилось мне это девятое апреля.
- Послушай, через месяц ты ведь уже разошелся? - спросил его Кондратюк и уточнил: - В лагерях.
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.