В небе Ленинграда - [14]

В августе 1933 г. в районе Минска проходило большое опытное учение. Авиация была представлена смешанной группой, состоявшей из трех эскадрилий истребительной, штурмовой и легкобомбардировочной. В каждой эскадрильи было по 31 боевому самолету.

В это же время в округе шла подготовка к проведению первого в стране Дня Воздушного Флота СССР. Юнгмейстер по распоряжению Уборевича улетел в Смоленск проводить воздушный парад, поэтому командование авиагруппой на минских учениях возложили на меня.

Впервые в жизни мне пришлось командовать авиасоединением, в задачу которого входили бомбометание и штурмовка целей боевыми бомбами. "Справлюсь, не оскандалюсь ли?" - встревожился я. Особенно беспокоило то, что я не знал уровень подготовки летного состава штурмовой и легкобомбардировочной эскадрилий, летчики которых на время учений прибыли из Гомеля и Витебска.

Батяев, командир штурмовой эскадрильи, получил задачу с бреющего полета атаковать колонну танков на марше, обозначенную макетами, а Курочкин, командир бомбардировочной эскадрильи, - отбомбить боевые порядки батальона пехоты во втором эшелоне обороны полка. Боевые действия штурмовиков и бомбардировщиков прикрывала истребительная эскадрилья Счесулевича.

Началась подготовка. Тут я узнал, что летчики не имеют четкого представления о боевых порядках пехоты, артиллерии и танков в различных видах боя. Пришлось срочно разъяснять боевую задачу в деталях, а с ведущими экипажами, от которых главным образом зависели результаты бомбометания, провести занятия поэскадрильно. Летчики очень старались, и мы быстро нашли общий язык. Появилась уверенность, что авиаторы справятся с заданием, и я воспрянул духом.

Опытное учение проводилось в воскресенье, и полигон был оцеплен усиленной охраной. На наблюдательной вышке собралось все начальство во главе с Уборевичем. Сперва все шло хорошо. Но вдруг командующий схватился за голову вдоль линии мишеней двигалась повозка с сеном. Штурмовики уже прошли контрольный пункт, и предотвратить их бомбовой удар было нельзя. На вышке все замерли, решив, что участь возницы и лошади решена.

Вскоре над целью появились штурмовики. Раздались взрывы и в облаках пыли скрылись и мишени, и повозка. Когда пыль рассеялась, мы увидели, что макеты разбиты, а повозка по-прежнему движется. Это был обман зрения - повозка находилась от мишеней дальше, чем нам показалось с вышки.

Уборевич остался доволен опытными учениями, но на разборе сделал некоторые замечания. Он сказал, в частности, что авиация всегда должна действовать наступательно, наносить удары массированно, так как только такие удары принесут должный результат, а летчиков надо учить бомбометанию залпом не только звеньями, но отрядами и эскадрильями.

Наступил 1934 год. Я работал с увлечением. Мне все правилось в авиабригаде, и я по возможности углублял свои познания в авиации, хотя одновременно выполнять обязанности начальника штаба крупного авиасоединения и учиться было трудно. К тому же произошла смена руководства. В. А. Юнгмейстер уезжал на Дальний Восток, на его место назначили командира истребительной эскадрильи из брянской авиабригады Е. С. Птухина. Я встревожился: сработаюсь ли с новым начальством? Но Евгений Саввич оказался не только отличным летчиком, но и замечательным человеком. Честный, прямой, он понравился мне с первого взгляда, и мы не только быстро установили деловой контакт, но и подружились. Юнгмейстер привил мне любовь к авиации, а Птухин укрепил ее.

С разрешения командования ВВС округа я начал летать на учебном самолете У-2, быстро освоил его и пересел на боевой Р-5. В сороковом полете я вел самолет уже самостоятельно.

Шел 1935 год. Он был нелегким для меня. В апреле от туберкулеза легких скончалась моя жена Милица. Я остался один с тремя детьми.

Семейное горе и заботы несколько выбили меня из колеи. А тут еще неожиданно для нас Е. С. Птухина перевели в Бобруйск командиром истребительной авиабригады. Я временно, до назначения нового комбрига, принял бригаду. Забот у меня прибавилось. Я уже чувствовал себя авиатором, но понимал, что в знаниях моих еще немало пробелов: хотя хорошо освоил штабную службу, но недостаточно знал командно-строевую, и стал подумывать о том, чтобы перейти на летную работу. Вскоре такая возможность появилась.

Однажды меня вызвали к Уборевичу. Командующий интересовался, как идет строительство дороги на авиаполигон. Иероним Петрович был в хорошем настроении, я воспользовался этим и попросил перевести меня командиром легкобомбардировочной эскадрильи.

- Вот это мне нравится! - живо отозвался Уборевич.

В октябре я принял 42-ю легкобомбардировочную эскадрилью. Так началась новая страничка в моей биографии авиатора.

Наша эскадрилья была вооружена самолетами Р-5 и состояла из четырех отрядов по десяти боевых машин в каждом. В партийной организации ее насчитывалось более 100 человек. Это был крепкий дружный коллектив коммунистов, и я всегда опирался на него. Благодаря усилиям коммунистов наше подразделение быстро вышло в число лучших в округе. За время моего командования в эскадрильи не было ни одной аварии и катастрофы. А в нашем трудном летном деле это неплохой показатель.