В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле - [73]
Приобретенный на Новой Земле опыт полевых работ был, конечно, весьма полезен, но антарктическая экспедиция во многом была не похожа на новоземельскую. Хотя научную программу в обоих случаях составлял П. А. Шумский, возможности для ее претворения в жизнь были совершенно различны. Там нас было трое, здесь в гляциологическом отряде – 26 человек; там был узкий пятачок ледника, здесь можно будет посетить даже центральные районы Антарктического материка.
Наступил ноябрь 1956 г. – время отправки в экспедицию. У нас дома собрались сотрудники отдела физической географии Института, старавшиеся излить все тепло своих душ перед долгим расставанием. Мне вручили шуточный «Диплом будущему покорителю ледяных просторов Антарктиды от благодарных современников» с 18 дорогими мне подписями. Впереди предстояла жизнь в течение года на антарктической станции Мирный.
Дома в Мирном были поставлены год назад. Главная улица, конечно, носит имя Ленина. Каждый дом состоит из двух изолированных квартир общей площадью 64 м². Дома собирают из щитов толщиной 10 см; внутри щита несколько слоев древесно-стружечной плиты, а снаружи они обшиты фанерой. В домах установлены ТЭНы – теплоэлектронагреватели, которые поддерживали внутри дома вполне сносную температуру даже в холодные и ветреные дни антарктической зимы.
В январе 1957 г. дома благодаря таянию освободились от снега, и мы могли обозревать всю жилую часть поселка. Но уже осенью, после первых метелей, все они (кроме стоявших на вершинах близлежащих сопок) были занесены снегом, а впоследствии с каждым годом все больше и больше «увязали» в снегу. Это и погубило центральную часть поселка. Через несколько лет жить в домах практически стало невозможно. Так что нам в этом отношении повезло – наши жилищные условия можно было признать прекрасными.
С приходом «Кооперации», а чуть раньше «Оби» в Мирном появилась масса людей, большая часть которых была занята на разгрузке. Поселок был перенаселен, жили повсюду, где только было возможно. День делился на две равные части: двенадцать часов тяжелой физической работы с грузами и двенадцать часов отдыха, в основном сна. Столовая работала круглосуточно, чему способствовало практически светлое время в течение круглых суток.
В сезонной части Первой советской антарктической экспедиции приняли участие ведущие ученые – географы К. К. Марков, П. А. Шумский и Г. А. Авсюк, именно они сказали свое веское слово при выборе места будущего поселка Мирный. Вместе они летали в находящийся неподалеку оазис Бангера, а затем на обратном пути, возвращаясь по Южному океану на маленьком судне-китобойце, работали над статьей о происхождении оазисов. И Марков, и Шумский обладали непростыми характерами и из-за разногласий по научным вопросам на борту китобойца почти не разговаривали друг с другом. Более покладистый Авсюк не только работал над статьей, но и служил связующим звеном в этой троице: переносил только что написанные страницы от одного соавтора к другому.
В Первой антарктической экспедиции участвовал и Г. Д. Рихтер, он также вложил свою лепту в проблему происхождения оазисов. Вместе с ним приехала в Мирный сотрудница нашего отдела Ляля Николаева, одна из четырех женщин, участвовавших в этой экспедиции. Она задержалась в Мирном на целый месяц, и я, ступив на берег, спешил повидаться с нею. Из дневника: «…середина дня, и в проходной комнате дома, за которой в маленькой комнатушке живет Ляля, спят сейсмологи нашего отряда, работавшие в ночной смене на разгрузке. Я перешагиваю через усталых ребят, один из них просыпается и в беспокойстве говорит мне: «Куда ты? Там женщина». Но я успокаиваю его, объясняя, что это моя хорошая знакомая. Около часа ведем наш разговор, а когда я выхожу, все сейсмологи уже проснулись и провожают меня не скабрезными шутками, а наоборот, глядя с большим уважением».
Зимовка началась, а вместе с ней – заботы и трудности полярной работы и жизни. Гляциологический отряд – самый большой из трех научных отрядов (кроме нас в Мирном работали метеорологический и геофизический отряды). Возглавляемый П. А. Шумским, он получил некоторую самостоятельность: Петр Александрович еще до отъезда, в Москве, добился у начальства права вести широкие полевые исследования, требующие значительных ресурсов экспедиции, а в случае серьезных возражений начальства апеллировать непосредственно в Москву. Но, насколько я помню, подобных коллизий не возникало: начальник экспедиции А. Ф. Трешников хорошо понимал научные задачи отряда и всячески способствовал выполнению наших обширных планов.
Вновь началась наша экспедиционная жизнь, но как она была не похожа на новоземельскую! Мирный был большим поселком – свыше 20 добротных домов. Построенные на почти неподвижном льду, они были быстро занесены снегом, так что зимой мы вели в основном подснежную жизнь. В этой жизни было одно серьезное неудобство: чтобы выйти на улицу, приходилось подниматься по лестнице через люк на крышу, а в ураганные дни это было опасное дело. Крыша совершенно плоская и скользкая, и человека, ступившего на нее из люка, резкие порывы ветра нередко уносили метров на 10–20 и «бросали» на близлежащие твердые сугробы снега. Так что по дороге в столовую мы нередко получали синяки и шишки.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.
Книга посвящена выдающемуся политическому, государственному и военному деятелю Казахстана — Кенесары Касымову. Восстание, поднятое Кенесары, охватило почти весь Казахстан и длилось десять лет — с 1837 по 1847 год. Идеологические догмы прошлого наложили запрет на историческую правду об этом восстании и его вожде. Однако сегодня с полным основанием можно сказать, что идеи, талант и бесстрашие Кенесары Касымова снискали огромное уважение казахского народа и остались в его исторической памяти как одна из лучших страниц национально-освободительной борьбы казахов в XIX веке.
Сборник посвящён раннему периоду творческого пути Романа Осиповича Якобсона (1896–1982), его связям с русским литературным и художественным авангардом 1910-х годов. Большую часть книги составляют воспоминания о В. Маяковском, В. Хлебникове, К. Малевиче, М. Ларионове и др. Здесь же опубликованы письма Якобсона к В. Хлебникову, А. Кручёных, М. Матюшину и Эльзе Каган (Триоде), его статьи о русском и западном авангардном искусстве, а также его собственные поэтические и прозаические опыты этих лет. Воспроизводятся малоизвестные документальные фотографии.https://ruslit.traumlibrary.net.
С самого первого сезона, с января 1990 года, каждая серия «Симпсонов» начинается с шутки, которую не замечают десятки миллионов зрителей за сотни миллионов просмотров. Когда название сериала выплывает из-за облаков, сначала вы видите только первую половину фамилии, «The Simps»; вторая показывается чуть позже. Все еще не понимаете? В английском языке «Simps» означает простаки, туповатые граждане, – как те, которых вы увидите в сериале. Но не расстраивайтесь – это не последняя шутка, которую вы не заметили в «Симпсонах».
Граф Ф. Г. Головкин происходил из знатного рода Головкиных, возвышение которого было связано с Петром I. Благодаря знатному происхождению граф Федор оказался вблизи российского трона, при дворе европейских монархов. На страницах воспоминаний Головкина, написанных на основе дневниковых записей, встает панорама Европы и России рубежа XVII–XIX веков, персонифицированная знаковыми фигурами того времени. Настоящая публикация отличается от первых изданий, поскольку к основному тексту приобщены те фрагменты мемуаров, которые не вошли в предыдущие.