В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле - [158]

Огромный экран засветился академическим, испанских колоров, цветом, от микрофонов как раз скромно спускался в зал тоже великий, деликатный Леонид Рувимович Серебрянный, только что закончивший негромко рассказывать аудитории далекого Толедо то, о чем что он и должен был докладывать, согласно своим убеждениям. Вздрогнув от аплодисментов, проснулся дремавший за столиком конвинера после ночных дискуссий сильно волосатый еще в то время, бывший хиппи, профессор Энтони Г. Браун из Эксетера и объявил следующие доклады. Заседание в телевизоре продолжалось. На сцену (в мониторе) легко взбежал слегка вспотевший и весело оживленный и, я бы сказал – опасно азартный, Misha Grosswald (ему тогда 75 было, между прочим). Те, кому хотя бы раз в жизни посчастливилось слушать доклады и лекции Гросвальда, легко меня сейчас понимают.

Михаилу Григорьевичу предстояло делать два доклада: мой (в связи с моей англоязычной неграмотностью) – о ледниковой палеогидрологии плейстоцена гор Южной Сибири, а потом свой – обо всей остальной территории Земли. Тони объявил оба доклада. Свет в зале потух, на экране появилась большая рельефная физико-географическая карта Евразии.

Гросвальд говорил часа полтора. И все эти полтора часа, юно, даже изящно, перемещаясь между чередующимися схемами с кодоскопа, меняющимися слайдами, громко, отчетливо, красиво Misha Grosswald убедительно и просто рассказал из Испании с экрана монитора большой аудитории конференц-зала «Хилтона» во Франции, насколько доказательны его позиции. На слайдах выставлялись бесспорные молодые морены восточной оконечности Чукотки, гигантские гляциодислокации Кольского полуострова, системы линейных закономерно ориентированных позднеледниковых каналов стока в Сибири и в Казахстане… Конвинер в Испании даже не делал попытки напомнить о регламенте. А конвинером во Франции был сам Йорн Тиде, который, после того, как Гросвальд с экрана сослался на его данные по Средиземноморью, и аудитория в «Хиллтоне» громко зааплодировала Ерну, покраснел еще более обычного, смутился, встал и поклонился слушателям, поклонился всерьез, машинально… Забегая чуть вперед, замечу, что излишне даже и говорить и том, что после этой видео-сессии Йорн Тиде стал к нам с Мариной особенно любезным и внимательным, подарил кучу книг для нас и для Misha Grosswald. На всех последующих сессиях он всегда разыскивал меня глазами в зале, свекольно краснел, а мы с Мариной одобряюще ему кивали… Вот так тень великих чуть коснулась… А приятно!

Я нажал кнопочку, экран потух, зал взорвался аплодисментами. Вопросов нет, дискуссий тоже, а и с кем – с телевизором? Но будь М. Г. Гросвальд в Страсбурге, он ринулся бы в дискуссию, как окунался в дискуссии всегда и везде, отвечая спокойно, доброжелательно, обстоятельно и убийственно доказательно.

Гросвальд всю жизнь был бойцом. На каждую одну его статью, опубликованную, скажем, в Quaternary International и подписанную автором M.G. Grosswald, тут же появлялся едва ли не десяток своеобразных статей-ответов, подписанных всегда едва ли не двумя десятками соавторов из нескольких стран мира…[29]

Собственно говоря, после видео-доклада Михаила Григорьевича из Толедо в Страсбурге рабочую встречу КВИН вполне можно было завершать. Гросвальд все всем объяснил. Но дотянули до товарищеского ужина. И славно поужинали.

Научное завещание М. Г. Гросвальда

Незадолго до своей кончины М. Г. Гросвальд почти завершил свой новый и сейчас уже итоговый труд о ледниковых покровах Земли в эпоху последнего великого похолодания. Эту работу, уже после кончины Михаила Григорьевича, подготовили к изданию его родные, коллеги и ученики. В незавершенной, буквально прерванной на половине фразы, книге он продолжил разработку своей концепции, согласно которой последняя ледниковая система, существовавшая на территории Евразии почти 100 тысяч лет (между 110 и 8–10 тыс. лет назад), в периоды своего максимального развития представляла собой сплошной Евразийский покров. Он состоял из Скандинавского, Баренцево-Карского, Восточно-Сибирского, Берингийского и Охотского ледниковых щитов и объединявших их шельфовых ледников, которые простирались вплоть до Северного полюса и далее.

В одном из своих последних писем М. Г. Гросвальд писал мне: «Вчера вернулся в родной дом и прочитал твое письмо… Отношение к нашим взглядам (N) мне давно ясно, я помню, как он после моего доклада на Ученом совете по Великим потопам, когда я убедил всю аудиторию, не выступил, а сказал потом мне лично, что он НЕ ВЕРИТ, и не поверит никогда! Это – его дело. В новом «Quaternary Research» скоро будет статья Лени Поляка и др. о покровных оледенениях причукотской части Арктического бассейна. Я читал, это очень серьезная работа, и уж очевидно, что на соседней суше все реки подпруживались…. (NN) не следует горевать, потомки в XXI веке его заслуги оценят. Как и наши с тобой. А от современников признания ждать не приходится, многие из них приспособленцы, сиречь – предатели… Своему парню из Нижневартовска закажи (хоть от моего имени) по Сибирским увалам обзорную статью, которая сделает ясным, что это – величайшая в мире гляциодислокация… С приветом, МГ».