В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле - [127]

Накануне нашего отъезда из Алма-Аты в сторону озера Иссык-Куль (Киргизия) и далее к Аральскому морю согласно маршруту, разработанному Никитой, он, наконец-то, нашел время встретиться со своими старыми знакомыми и решил переночевать у них. Мы с водителем расположились на стоянке в спальных мешках на раскладушках, а Никита в городе. С той и другой стороны от нашего импровизированного лагеря с шумом несли воды две реки. Вдруг, где-то в середине ночи начались какие-то движения земли, мне показалось, что какая-то из рек несет огромные камни, настолько огромные, что это привело в движение почву, и земля подо мной заколыхалась. Именно так я это все воспринял. Было это все считанные минуты, если не секунды. Я перевернулся на другой бок и продолжил спать. Ранним утром с первым автобусом (городские автобусы ходили до места слияния этих двух рек), когда мы с Барановым преспокойно еще спали, что называется, хоть машину кради, примчался Никита, страшно возбужденный. Оказывается, ночью было землетрясение сколько-то баллов, и в городе в домах оно фиксировалось по движению столов и прочей мебели. Напуганный за нас, ибо мы находились в горной наиболее сейсмоопасной зоне, Никита первым же автобусом приехал к нам проверить наше состояние, очень переживал за нас.

Еще на подъезде к Алма-Ате у нас сел аккумулятор, и по утрам мы с Никитой заряжались тем, что крутили рукоятку, чтобы завести двигатель и двинуться вперед. В Алма-Ате мой друг организовал для нашей машины новейший аккумулятор, который профессионально зарядили в мастерской одного серьезного учреждения и, что называется, подарили нам. Мы двинулись в дальнейший путь в направлении на Фрунзе, оз. Иссык-Куль и обратно Фрунзе, Джамбул вдоль р. Сыр-дарьи к Кзылорде, Аральскому морю и г. Аральск. Сразу же начались приключения. Наш новый, только что из-под пломбы и только что установленный на машину и какое-то время работавший аккумулятор вдруг перестал работать, двигать стартер и заводить двигатель. И вот нам – пассажирам, опять пришлось на каждой остановке, начиная с утра, крутить вместо утренней зарядки рукоятку. Проехав и отработав весь приведенный маршрут, не забыв искупаться в Сыр-дарье, мы добрались до г. Аральска.

С болью смотрели мы на большие и малые суда, стоящие в песке на значительном удалении от берега моря. Из Аральска мы выехали в грустном настроении, хотя чувствовали, что поездка близится к завершению. Вблизи Арала было несколько остановок, на одной из которых Никита сообщил о желании сплавать на своей байдарке к скале Берга, на которой должны быть обозначены отметки уровня Аральского моря. Мои попытки убедить его не плавать, были безуспешны. Он уплыл, а вернулся очень поздно, когда я уже весь издергался. Отметок уровня Арала он не нашел. Слава Богу, что на своей видавшей виды байдарке он добрался до лагеря.

Езда и работа по Большим и Малым Барсукам кажется мне сейчас просто прогулкой по плотным пескам Приаралья. Переехав р. Эмбу у г. Гурьева, мы двинулись по берегу северного Каспия, периодически делая короткие гидрохимические профили от берега моря на север, копая в песке разрезы до грунтовых вод примерно глубиной 2,5–3 м. Узнав, что мы взяли курс на Москву, наш водитель решил показать нам, как надо возвращаться домой, и не успели мы сообразить, что имеется в виду, он разогнал машину и попытался перепрыгнуть через арык. В результате – сломанная рессора, у которой остался целым один нижний лист. Продолжая наш маршрут, в песках мы случайно наткнулись на сгоревший бензовоз на базе как раз автомашины ГАЗ-63, стоявший вдоль дороги. Хотя и с большим трудом, но рессоры с нее мы сняли, чтобы обезопасить наш дальнейший путь.

Наконец, добрались в Пущино до института, разгрузились на складе и тут новая напасть: прибегает начальник снабжения и требует загрузить автомашину фанерными щитами и еще чем-то, чтобы завезти все это в МГУ к предстоящему X конгрессу почвоведов. Как мы ему ни доказывали, что машина в аварийном состоянии и первый же пост ГАИ нас остановит, а водителя серьезно накажут, что нам бы добраться до экспедиционной автобазы, расположенной на въезде в Москву, убедить его не удавалось. Последовали угрозы, что он доложит В. А. Ковде о нашем отказе, что мы срываем конгресс и т. д. Вот здесь я впервые увидел Никиту крайне возмутившимся. Всегда спокойный Никита категорически заявил, что он ничего не повезет и не может подвергать людей смертельной опасности. Помыв машину, они с водителем уехали в Москву, а я, соответственно, домой. Этот инцидент так ничем и не закончился. Если даже начальник снабжения и доложил об этом случае В. А. Ковде, я думаю, что Виктор Абрамович адекватно оценил ситуацию и не стал обострять неприятный вопрос, тем более, что он был абсолютно ясен, а Никита несмотря ни на что вернулся к началу конгресса.

В заключительной части моего очерка о Н. Ф. Глазовском подчеркну, что я был первым соискателем у Никиты. Он был вторым руководителем диссертации (первым был В. А. Ковда). Защита моей кандидатской диссертации состоялась 20 апреля 1981 г., когда Никита был на своем любимом Устюрте, где ни дорог, ни поселков, ни почты, ни связи. По воспоминаниям С. В. Губина, бывшего вместе с ним в тот год в экспедиции, за несколько дней до моей защиты Никита начал «метаться» (термин, который употребил С. В. Губин) в поисках возможности дать телеграмму – отзыв о моей работе в диссертационный совет, где я защищался. Поскольку отделений связи в этом пустынном регионе, разумеется, не было, пришлось Никите, срочно изменив маршрут, ехать за несколько десятков километров в более цивилизованные места. Телеграмма пришла вовремя и была зачитана на заседании Ученого совета.